Вверх по реке - Борис Сапожников

— Открывай дверь! — крикнул нам майор, и Пеппито тут же рванул на себя створку.

Внутрь ворвались звуки боя. Стрекот спаренных «мартелей» боевых винтокрылов и частый перестук «маннов». Святой поспешил добавить к ним свой. Подавшись вперёд, он принялся поливать деревню внизу длинными очередями.

Я ничего не видел со своего места. О том, что идёт бой мне говорили слух и обоняние. Пулемётный перестук дополняли частые крики и треск пламени. В нос бил запах гари — войны без огня не бывает. Других пока не было, мы ещё слишком высоко, чтобы до нас добрались остальные «ароматы войны». Но скоро от них будет не продохнуть.

Пилот вёл машину по широкой дуге, давая возможность Святому перестрелять как можно больше врагов. По корпусу винтокрыла щёлкали винтовочные пули, но вреда нанести не могли, хотя лупили по нам густо — пачками. Когда же своеобразный круг почёта завершился, винтокрыл начал снижаться. Святой длинной очередью добил ленту и снял пулемёт с сошки. Чунчо прихватил из короба несколько барабанных магазинов, решив, видимо, и дальше быть его вторым номером.

— А теперь вперёд! — рявкнул Келгор, первым выпрыгивая из винтокрыла.

Он распахнул свою дверцу и просто шагнул в пустоту. Нам ничего не оставалось, как последовать его примеру. Долго висеть в одной точке винтокрылу слишком опасно — у врага может найтись что-то помощнее винтовок, да и от случайной пули пилот не застрахован.

Лететь, правда, было недалеко. Меньше метра. Я ожидал большего расстояния и пребольно ударился ботинками о твёрдую землю. Тут же ушёл в перекат, чтобы не стать мишенью, и пополз к ближайшему укрытию. Рядом залегли Чунчо со Святым, поливавшим врагов экономными очередями. Они отлично прикрывали нас, и мы с Кукарачей и Эрнандесом, оказавшимся поблизости, поползли вперёд. Не самый благородный вид перемещения, однако лучше пузом по земле, чем в полный рост в неё уйти. Полковник со старым бойцом несколько раз останавливались, чтобы выстрелить по врагам, пока я не одёрнул их.

— Хватит патроны тратить. Доберёмся до тех мешков — оттуда и постреляем.

Оба послушали меня, и дальше мы ползли без остановок.

Я знаю, как сложно бежать или ползти под вражеским огнём, не отвечая. Обороняющие деревню чернокожие повстанцы палили часто, хотя с меткостью у них были большие проблемы. Пули так и свистели над нами, не причиняя вреда.

Наконец, мы добрались до мешков с песком, видимо, бывших одной из линий обороны местных повстанцев. Мешки были основательно побиты пулями с обеих сторон, но хоть какое-то укрытие. Я обернулся к Чунчо и Святому, махнул, чтобы бежали к нам. Пришла наша очередь прикрывать.

Я подал пример Кукараче с Эрнандесом, быстро высунувшись из укрытия и дав короткую очередь по врагам. Пули «шетцена» в основном дырявили доски баррикады, где засели враги, но главное: мне удалось заставить их держать головы пониже. Один из чернокожих попытался кинуть в нас гранату, но его срезал выстрел Эрнандеса — несмотря на возраст, глаз у него был меткий. Граната упала под ноги убитому, и его товарищи тут же бросились из укрытия, ставшего для них смертельно опасным. Вот только снаружи их ждали наши пули. Ни один повстанец не добрался до другой баррикады — мы перестреляли их всех.

В десятке шагов от нас за мешки с песком упали Келгор с Пеппито. Они пробежали отделяющее их от укрытия расстояние, ссутулившись и пригнув головы. Безрассудно, зато быстро. Впятером мы смогли обеспечить хорошую плотность огня, и вскоре к нам присоединились Чунчо и Святой. Снова заговорил их пулемёт.

— Ах как он поёт, — восторгался Чунчо. — Ну что за птичка, а! Как поёт!

Святой короткими очередями разносил наспех собранные баррикады повстанцев, давая нам возможность разделаться с оставшимися без прикрытия врагами.

— Да сколько ж их там? — удивился Эрнандес, срезая метким выстрелом очередного чернокожего, выскочившего из-за разбитой пулями баррикады.

— Мяса всегда хватает! — крикнул ему Келгор. — Для их командиров закидать трупами врага — не самая дурная тактика.

Тут он был прав. Нам удалось лихой атакой создать плацдарм, закрепиться, вот только подкрепления ждать неоткуда. Майор располагал всего двумя взводами десантников, и в обоих уже были потери. Везло только нам. Но враги и не думали отступать, а вовсе наоборот — они атаковали. Как только к повстанцам подошло подкрепление из глубины деревни, они толпой бросились на нас.

— Твою в гробину мать! — заорал Келгор. — На это расчёта не было!

Мы палили изо всех стволов так часто, как только могли. «Манн» в руках Святого уже начал перегреваться — в его характерном перестуке послышался неприятный кашель. Наш пулемётчик вынужден был давать очереди всё короче и короче.

— Похоже, нам придётся сегодня нюхнуть фосфотана, — усмехнулся майор, и сожаления в его голосе не было ни на грамм.

Так вот, что скрывалось в коробах, прикреплённых к корпусам десантных винтокрылов. Фосфотан — грязная огненная смесь, её заливают в огнемёты и используют в зажигательных бомбах. Зеленоватое — цвета медной патины — фосфотановое пламя и его характерную вонь ни с чем не перепутаешь.

Келгор вынул ручную ракетницу и запустил в небо красный сигнал. Теперь нам оставалось только держать головы ниже.

Канистры с фосфотаном обрушились прямо на головы бегущих к нам повстанцев. Пламя вспыхнуло мгновенно: фосфотану даже искры не нужно, ему достаточно оказаться на воздухе. Зеленоватый огонь поглотил всё в мгновение ока. Людей, остатки баррикад, продырявленные нашими пулями ближайшие постройки. Горела сама земля. Мы вынуждены были отойти назад, чтобы и нас не зацепило. Да и жар фосфотан давал такой, что рядом находиться невозможно.

На нас выбегали объятые зеленоватым пламенем фигуры, в которых нельзя было узнать людей. Мы стреляли в них из милосердия — опасности они уже не представляли.

Когда же пламя спало нам открылась кошмарная картина: десятки скорчившихся на земле почерневших тел. Смерть их была страшной — они прогорели до костей, заживо взойдя на собственный погребальный костёр. Их плоть стала жирной копотью у нас под ногами, когда мы пошли вперёд. А кости стали хрупкими от жара и трещали под подошвами наших ботинок.

Рагнийцы помрачнели. Пеппито упал на колени, и его долго рвало, а после он не мог подняться на ноги — такая слабость одолела. И лишь майор Келгор втянул полной грудью воняющий фосфотаном и сгоревшей плотью воздух.

— Нет аромата лучше, чем запах палёных черномазых!

По лицу его расплылась широкая улыбка, как будто он вдыхал чистейшую амброзию.

Я понял, что под личиной боевого офицера и неисправимого понтярщика скрывается настоящих психопат. Достаточно хитрый, чтобы не обнаруживать себя. Но иногда, в такие моменты, как нынешний, его подлинная сущность берёт верх.

— Вперёд! — крикнул Келгор. — Добьём их!

И мы с рагнийцами пошли в атаку на остатки повстанцев, добивая их. Они не пытались сдаться, но деморализованные дрались ещё хуже прежнего. Кто-то пытался спастись бегством, бросив оружие и помчавшись к джунглям. Этих добивали с винтокрылов или короткими очередями из пулемётов. Келгор никого не собирался оставлять в живых.