С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов - Хайнц Вернер Шмидт

Операция «Крестоносец» оказалась полной неожиданностью для войск оси. Воздушная разведка сообщала об интенсивном передвижении войск в пустыне южнее Матрука, но наше командование посчитало, что это простые учения. Мы ожидали, что весь британский 30-й корпус, которым командовал генерал-лейтенант Уилогби Норри, имевший бронетанковую технику и включавший в себя 1-ю южноафриканскую дивизию генерал-майора Пиенаара, преодолеет проволочные заграждения южнее форта Маддалена и, выйдя на дорогу Трай-Эль-Абд, двинется на Бир-Эль-Губи с целью овладеть Эль-Адемом. Индийские войска направились в сторону Омаров на границе: Омар-Нуово и Ливийский Омар, захваченные 22 ноября 7-й индийской бригадой бригадного генерала Х.Р. Бриггса, 1-й сассекский батальон, 4/16-й пенджабский батальон, 4/11-й сикхский батальон. 13-му британскому корпусу под командованием генерал-лейтенанта Годвин-Остена, укомплектованному новозеландцами и танковыми частями, удалось в определенной мере отрезать Соллум и Бардию. Новозеландцы активно наступали по дорогам Трай-Капуццо и Виа-Балбия и по территории, лежащей между ними, в направлении Гамбута, что угрожало роммелевскому штабу, который стал перемещаться, когда все поняли, насколько серьезной является опасность. 25-я дивизия «Болонья» была снята с восточного сектора Тобрука и послана сдержать натиск новозеландцев под Гамбутом. После этого боевые действия стали беспорядочными, и целью обеих сторон стало уничтожение бронетанковой техники противника.

Наше же наступление было назначено на 23 ноября. Теперь оно, очевидно, отменялось. Но Роммель утверждал, что нет худа без добра. Если нам удастся встретиться с 8-й армией в открытом поле и разгромить ее, то можно будет спокойно штурмовать Тобрук, не опасаясь нападения с востока. Он добавил, что, может быть, это и к лучшему, что в бой с Каннингемом вступят свежие, отдохнувшие части, а не ослабленные и измотанные штурмом Тобрука. Все эти события радикально изменили наши планы, а с ними и мою жизнь.

2

Теперь, когда вот-вот должно было начаться наше наступление на Тобрук, техника и войска, находившиеся в разных местах, собирались воедино и из них формировались роты, батальоны, полки и даже дивизии, которые должны были образовать мощный ударный кулак. Некоторым подразделениям не хватало транспортных средств, другим – топлива и масла, третьим – боеприпасов; и почти все они были недоукомплектованы личным составом.

Я подготовил для Роммеля отчет по 15-й танковой дивизии. В нем я упомянул, что численность подразделений была почти на 50 процентов ниже штатной, вследствие потерь и болезней. Я также принял решение, которое уже давно обдумывал. В последнее время меня часто охватывала ностальгия. Я вспоминал те замечательные дни 1940 года, когда я командовал ротой и воевал вместе с офицерами и солдатами моего возраста: с ними я делил радости и горести воинской службы. В то время я был сам себе хозяин и ни от кого не зависел. Теперь я был адъютантом Роммеля. Конечно, я понимал, что многие офицеры завидуют моему положению и возможности близко общаться с Роммелем. Но так ли уж мне повезло? Конечно, приятно служить бок о бок со знаменитым генералом, участвовать в разработке операций, видеть реализацию его планов и наблюдать поведение генерала в бою. Но у большинства офицеров было превратное представление об этой работе, которая мне вовсе не казалась медом.

От восхода до заката солнца приходилось выполнять поручения генерала и планировать заранее его дела. Все время, свободное от сна, приходилось быть предельно собранным. Все, что он говорил, надо было записать и усвоить, все его приказы, комментарии и замечания должны были быть самым тщательным образом занесены в его личный рабочий план вместе с точным указанием времени, мест и имен. Каждая устная команда, отданная на передовой, должна была быть в точности передана офицерам соответствующих отделов штаба. Во время поездок я был обязан в любой момент точно знать наше местоположение и без колебаний указывать направление к любой точке пустыни. Изматывало также постоянное чувство ответственности за безопасность генерала и в особенности то, что нужно было предусмотреть меры защиты против неожиданного авианалета. А после всех этих дневных забот ночью приходилось часами составлять письма, главным образом частного или полуофициального характера. Короче говоря, человек на такой должности не предоставлен самому себе, а является лишь тенью генерала.

Но отнюдь не перегруженность работой привела меня к этому решению. Я просто истосковался по общению с людьми моего возраста и круга, с которыми я мог бы делить все свои беды и радости. Я чувствовал, что предпочел бы иметь личную свободу и независимость, даже если придется пожертвовать высоким положением. Не забудьте, что я не был профессиональным военным и потому не мечтал о чинах.

Эти мысли проносились в моей голове, когда я заметил, что машинально разворачиваю и сворачиваю свой отчет об укомплектованности дивизии. Я расправил складки бумаги, глубоко вздохнул, постучался и вошел в комнату. В эту минуту генерал в своей обычной резкой манере произнес в телефонную трубку:

– Роммель слушает!

Разговор был долгим и, по всей видимости, важным. За это время я сформулировал про себя свою просьбу. Когда телефонный разговор закончился, я положил отчет на письменный стол Роммелю. Он молча прочел его, покачал головой, взял карандаш, завизировал бумагу.

– Отдать штабному кадровику. – С этими словами он вернул мне отчет и сказал: – Невероятно!

– Так точно, господин генерал, – ответил я. Теперь пришло время говорить о своем.

– Что-нибудь еще, Шмидт? – внимательно разглядывая меня, спросил генерал.

– Так точно, господин генерал. Я прошу разрешения перевести меня обратно в боевое подразделение.

Глаза Роммеля сверкнули, и он пристально посмотрел на меня. В течение этого неловкого момента в моей голове пронеслось: «Думает ли он, что преданный ему Альдингер, который был рядом с ним с Первой мировой, а теперь лежит больной дома в Германии, никогда бы так не сделал? Считает ли он, что я лишен чувства долга?»

Все еще пристально разглядывая меня, Роммель спросил шутливым тоном:

– Вы что, устали работать со мной, Шмидт?

– Нет-нет, господин генерал, – поспешил я ответить, хоть и не совсем искренне, – но, как молодой офицер, я хотел бы вернуться в войска.

– Все правильно, Шмидт, – неожиданно похвалил Роммель. – Будь я лейтенантом, я поступил бы точно так же… – Затем, как-то странно подмигнув, добавил: – Штабная работа мне самому не особо нравится. – Покусывая губы, он сказал: – Конечно, офицеров, хорошо знающих условия пустыни, действительно не хватает… Хорошо.

Он поставил еще одну визу на отчете по 15-й танковой и сказал:

– Пойдите обсудите с начальником штаба, кто вас заменит.

Мне было велено ввести своего преемника в курс дела и передать свои полномочия. Мне также было разрешено выбрать дивизию, в которой я буду служить в должности командира роты. Мой выбор пал на роту тяжелого оружия 115-го мотопехотного полка 15-й танковой дивизии. Рота имела на вооружении 50-миллиметровые противотанковые орудия, одно 150-миллиметровое орудие, включала в себя пехотный взвод, взвод 82-миллиметровых минометов и саперный взвод.