Стремнина - Галина Шкавронская

Саид уезжал во второй половине дня. Проводить его вызвалась Марина Михайловна. Они поехали на автобусе, поскольку такси было дорогим удовольствием, да и зачем такси, когда автобус привезёт их к самому зданию аэропорта? Пока ехали, оба молчали, каждый думал о своём. Саид, приняв окончательное решение, словно камень с души сбросил, хотя грусть была написана в его глазах. Когда приехали, уже шла регистрация билетов.

Они простились, в глазах Марины блеснули слёзы, Саид, заметив их, опустил глаза, вежливо обнял тёщу.

— Будь счастлив! Пусть у тебя всё будет хорошо! — выдохнула, смахивая слезу, Марина.

— О-о… Спасыбо! Карашо! — улыбнулся Саид. На том и расстались.

Марина ехала в автобусе домой, слёзы застилали ей глаза. Не зря говорят: «Человек полагает, а Бог располагает»! — думала она — Всё вышло совсем не так, как мечтали… Пусть хотя бы у Саида всё сложится! Ведь он ни в чём не виноват!»

Выйдя из автобуса, Марина Михайловна шла медленно, желая, чтобы высохли слёзы и никто не заметил бы её печали. Подойдя к двери, она глубоко вздохнула. «Во всём этом есть одно замечательное событие: Яночка родила дочку! Что мы, не вырастим её, что ли? Вырастим»! Марина улыбнулась и позвонила в дверь.

— Завтра, доча, переезжаешь к нам. Собирай вещи! А я сейчас сообщу отцу, чтобы запланировал переезд!

С момента переезда Яны в родительский дом миновал месяц. Двухкомнатную квартиру распределили так: бабушке Муле, учитывая ее преклонный возраст и необходимость покоя, выделили спальню. Яне с дочкой и Марине досталась гостиная, а Евгению Ивановичу — два квадратных метра на кухне, отведённых под раскладушку. Четвероногому любимцу семьи водолазу Ральфу предоставили коридор с уютной ковровой дорожкой. Казалось, все остались довольными.

По ночам женщины по очереди вставали к беспокойному младенцу, давая возможность друг другу хотя бы немного выспаться. На работу ходил один Евгений Иванович, но деньги приносил нерегулярно. Зарплату в середине девяностых, как правило, задерживали на неопределённое время. Приходилось иногда обращаться к «заначке», оставшейся от продажи прежней большой жилплощади. Разумеется, это никого не радовало, но другого выхода не было. Марина старалась не думать о том, что запасы тают, важно было сохранить спокойствие и баланс в семье.

Днём бабушка и молодая мама гуляли с ребёнком по заснеженным улицам. Рядом с коляской вышагивал гордый Ральф, озабоченный безопасностью ребёнка. Такую ответственность он взял на себя сам, отныне зорко всматриваясь в окрестности и обнюхивая чуть ли не всех встречных. Марина только удивлялась его показной степенности, ведь раньше пёс, едва оказавшись на улице и спущенный с поводка, «рвал когти», стремясь пометить деревья и кусты и заявить собратьям: «Я тут главный».

С момента появления ребёнка Ральфа будто подменили, он даже свои «дела» справлял только тогда, когда не было мочи терпеть — и то неподалёку, не сводя глаз с малышки. Мать с дочкой могли ослабить внимание и спокойно общаться. Однажды Марина спросила:

— Сколько же можно тянуть с регистрацией дочки, а, Яна?.. Пора дать ей имя и оформить всё официально!

— Мам, я в сомнениях, ведь нужно предоставить и документы отца ребёнка! А Саида нет. Как же быть?

— Отец ещё может «нарисоваться», хотя ты права — уже столько времени не даёт о себе знать. Даже не позвонил ни разу! Чего же ждать? Давай хотя бы имя придумаем девочке!

— Хорошо. Если он не объявится до того, как дочке исполнится два месяца, мы зарегистрируем её как безотцовщину, а меня — матерью-одиночкой. На том и остановились.

Бежали дни, наполненные беспросветными хлопотами. Марина разрывалась между уходом за бабушкой и всеми остальными членами семьи. Дикую усталость компенсировало её общение с внучкой, оно действовало, как живая вода. Подрастая, девчушка становилась настоящим ангелом: в красивые локоны обещали превратиться её уже сейчас кудрявые чёрные волосы. Огромные тёмно-карие глаза ребёнка смотрели вокруг с неподдельным любопытством, а ресницы!.. Длиной не менее сантиметра, они затеняли пухленькие щёчки. Девочка уже научилась очаровательно улыбаться. Одним словом, чудо чудное! Все в семье таяли от нежности к ней, а уж бабушка Марина была на вершине блаженства!

За всё это время Саид так и не позвонил.

Долго придумывали малышке имя. Русские, типа Катя, Светлана, Мария, смуглянке не подходили, а азиатские имена были непривычными на слух. Наконец, остановились на Стелле. В переводе с греческого — звезда. Когда девочке исполнилось два месяца, мать с бабушкой отправились в ЗАГС. Предстояло оформить Яну как мать-одиночку, а в графе «отец ребёнка» поставить прочерк. Процедура была недолгой. По возвращению домой их ждал приготовленный Евгением Ивановичем плов с нежной бараниной, бутылка красного вина. Подняли бокалы за счастливую судьбу Стеллочки. А потом чаёвничали, отдав должное пирогу со смородиновым вареньем, приготовленному Мариной Михайловной, большой мастерицей выпечки.

Пришла очередная весна. Март в Алма-Ате не очень радостный месяц: таял снег, оголялась земля, укрытая перегнившими листьями. Наряду с тёплыми солнечными днями небо часто покрывали тучи. Сгущаясь, они то проливались дождём, то сорили мокрым снегом. Обманутые теплом, птицы настраивали свои трели. Для всего пернатого и животного мира наступала волнующая пора продолжения рода, уже, кажется, сам воздух пропитался любовью, её флюидами…

В один из таких мартовских дней позвонил Саид. Услышав, его голос в трубке, Яна холодно объявила, что она практически вычеркнула его из своей жизни, зарегистрировав Стеллу как мать-одиночка.

— О-о! Зачем ты это сделала? — закричал Саид, — ты ведь не знаешь, что случилось… умер мой отец, тяжело болевший. Я был около него всё свободное от работы время! Мне было ни до чего, я с таким трудом нашёл достойную работу!.. Я очень скучаю! Но то, что ты поторопилась неправильно зарегистрировать нашу дочку, поправимо, это мы обязательно исправим!

— Саид, ты сообщил своим родителям, что стал отцом? — спросила Яна, удивившись тому, что он, похоже, не собирается прекращать их брак.

— О нет, что ты! Как я мог сказать такое?! Это было исключено!

— Получается, ты не сказал умирающему отцу, что он стал дедом? Он умер в неведении?

— Да… я не смог… но я сказал, что моя жена беременна и должна родить. Так что я могу объявить об этом прямо после этого нашего с тобой разговора. Скажу, что ты сейчас сообщила мне о рождении дочки.

— Постой, но… нашей дочери уже целых два месяца!

— Ну и что? Кто станет проверять сколько?..

— Ну нет! Ты, Саид, можешь говорить своим, что захочешь, но зачем врать? У нас нет будущего, ты — в своей стране, я — в своей… Прими соболезнования по поводу смерти твоего папы. Мне очень горько, что он так рано ушёл из жизни. Правда! Из всей твоей семьи он теплее всех ко мне относился…