Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова

Дэнимон гневно выпрямился, явно намереваясь соскочить с кровати:

– Если она не хочет никуда идти, ты не…

И осёкся, получив тычок под рёбра от брата, а также неожиданно неодобрительный взгляд Навинии, резко повернувшей голову в сторону бывшего жениха.

Судя по этому движению, на ментальном поводке её уже никто не держал.

– Вижу, возражения исчерпаны? – прохладно осведомился Алья. – Чудно.

Он чинно повёл принцессу к двери, оставляя светлых смотреть им вслед. Кристу – с сочувствием, Восхта – с опаской, Дэнимона – с непониманием и Фаника – со странной насмешкой в коричных глазах.

– Я решил, что излишние церемонии ни к чему, – изрёк Алья, пока парочка спускалась по винтовой лестнице, – а потому обедать будем в моей башне.

Навиния ничем не показала, что услышала его, и дальше оба шли молча, тихо ступая мягкими туфлями по мрамору, точно попадая в ритм шагов друг друга.

Убранство башни Повелителя разительно отличалось от башни Лода. Вместо светлых бежевых тонов – тёмно-фиолетовые, вместо простой и незатейливой мебели – изящные изгибы и затейливая резьба. Предметов обстановки в просторной круглой комнате было немного. Посредине стоял накрытый овальный стол, и в серебре приборов светлячками мерцали отражения свечей. Любезно отодвинув перед принцессой кресло, Алья дождался, пока она сядет, и прошёл к другому концу стола, чтобы занять место напротив неё.

– Какое ауменье[5] предпочитаете? Фиалковое, розовое, липовое?

Навиния молчала, глядя на свою тарелку, накрытую серебряным колпаком.

– Думаю, розовое придётся вам по вкусу, – заключил дроу. – Йон, ты слышал.

Иллюранди вынырнул из теней спустя несколько секунд: брат-близнец Акке, только волосы чуть короче. В руках у него была бутыль, уже откупоренная. Ловко, не пролив ни капли, слуга Повелителя наполнил бокал принцессы; снял колпак с тарелки, в которой оказалась золотистая рассыпчатая крупа, похожая на рис, и запечённая с травами ножка какой-то птицы; мгновенно переместился к Алье, повторив все предыдущие действия, – и исчез так же быстро, как и появился.

– Ешьте, – сказал дроу, когда они с Навинией вновь остались одни.

Та подняла глаза, пристально глядя на хозяина башни, даже не думая притрагиваться к приборам.

– Не заставляйте меня принуждать вас даже к таким простым вещам, – Алья проговорил это почти ласково. – Чем моя трапеза хуже той, что ждала бы вас в комнатушке, которую вы вынуждены делить со своими светлыми друзьями?

Опустив голову, принцесса тонкими пальчиками подняла со стола небольшую трезубую вилку, и Повелитель дроу удовлетворённо взялся за нож.

Некоторое время ели в тишине.

– Думаю, вам будет любопытно услышать, – наконец невзначай заметил Алья, отрезая маленький кусочек мяса, – что ваш Совет, стоило ему узнать о вашем пленении, обратился к Первому Советнику… бывшему, конечно, – тому, которому вы в своё время устроили отставку… с просьбой взять на себя управление страной в это тяжёлое и горестное время. И тот, недолго думая, согласился.

Навиния ела, опустив глаза. Неторопливо и аккуратно, ничем не проявляя, что слышит сотрапезника.

– Первый Советник целиком и полностью одобрил решение, принятое за вашей спиной ещё несколько месяцев назад: в грядущей войне предоставить эльфам всевозможную помощь. Войска – в первую очередь. Людей ведь теперь всё это касается не меньше, чем Детей Солнца. – Алья отправил в рот крохотную порцию крупы. Тщательно прожевал, прежде чем заговорить дальше. – Армию поведёт лично Хьовфин, и людей отдадут под его командование. Конечно, у них будут свои военачальники, но главнокомандующим назначен Повелитель эльфов. Подозреваю, что ваш народ пойдёт в авангарде – на убой. Обезвреживать собой наши ловушки, чтобы эльфы могли пройти следом, по их телам. Жертвуют обычно наименее ценным материалом, а людей куда больше эльфов, несмотря на все старания Тэйранта, приложенные в своё время. – Отложив вилку, дроу взял в руку бокал. – Вы ведь, не в обиду будет сказано, плодитесь, как кролики.

Принцесса молчала, но почему-то продолжала пилить давно уже разрезанный кусок.

– Конечно, сразу коронацию вашему преемнику, которого подыскал Совет, не устроят. – Откинувшись на спинку кресла, Алья задумчиво покачал бокал в ладони; ауменье отливало земляникой, и тонкие всплески, достающие почти до края бокала, напоминали прозрачные розовые лепестки. – Наверное, сначала дождутся конца этой «войны», как они её называют. Я склонен именовать то, что они собираются сделать, бойней. И наверняка ваши советники предполагают, что вы либо уже мертвы, либо скоро умрёте. Либо погибнете, когда светлые будут штурмовать наши города. Совершенно случайно, конечно же. – Дроу поднял бокал на уровень глаз, насмешливо салютуя принцессе. – Должен вас поздравить: требовалось приложить массу усилий, чтобы советники признали, что вас проще убрать, чем присмирить. Достойно уважения. И, полагаю, сейчас ваш Совет дружно благодарит богов за наше своевременное вмешательство.

Вилка, выпавшая из руки Навинии, ударилась о тарелку с глухим звяканьем.

– Вы говорите о моих советниках так, будто чем-то лучше них. А вы… вы ещё хуже, – она наконец вскинула голову, взглянув дроу прямо в глаза, и голос её леденило презрение. – Все мужчины одинаковы. Все вы не воспринимаете нас всерьёз. Мы для вас любимые постельные игрушки, утробы для ваших детей, но не более. Даже если вы подчиняетесь нам, то лишь формально: не потому что уважаете, а потому, что так надо. И даже подчиняясь, на самом деле пытаетесь нами управлять.

Алья задумчиво облокотился на ручку кресла, подперев голову свободной ладонью.

– Я лучше ваших советников хотя бы потому, что мне дорог каждый мой подданный. Каждый. То, что иногда мне приходится осуждать кого-то из них на смерть, этого не отменяет. – Не сводя глаз с лица принцессы, он пригубил сладкий цветочный напиток. – Позвольте угадать. Вы считаете, что мужчины и женщины абсолютно равны, и то, что в мире властвуют мужчины, а женщин допускают к правлению лишь в исключительных случаях, ужасно несправедливо.

– Вы ничем не лучше нас. Как правило, вы сильнее, но ум не имеет никакого отношения к силе. – Губы принцессы изогнулись в пренебрежительной улыбке. – И страсти затмевают вам разум куда успешнее, чем нам.

– Многие мужчины не в силах устоять перед женскими чарами, не спорю. Но я знавал и не одну девушку, для которой желания перевешивали все доводы разума.

Ответная улыбка Альи граничила с усмешкой, и Навиния, вдруг смутившись, опустила глаза.

– Вы мыслите так же узко, как все мужчины, которых я знала, – видимо, она предпочла сменить тему. – К примеру, меня вы, как и Совет, считаете никудышной правительницей.

– Откровенно говоря, да, – легко согласился Алья. – Но не потому, что вы женщина, а потому, что вы объективно отвратительно управляли страной. Будь на вашем месте мужчина, я сказал бы ровно то же про него. Впрочем, я читал о великом множестве дрянных правителей, и вы далеко не худший пример. Вы хотя бы искренне желали блага для своего народа: эта милостыня, визиты в лечебницы, борьба с разбойниками… прекрасные устремления, – подобная похвала из его уст почему-то не звучала похвалой. – Вы делали лучшее, на что способны, и не ваша вина, что вы не способны на большее. В конце концов, грешно было бы забивать столь очаровательную головку скучными политическими соображениями.