Вечерний день - Михаил Климман

Видно было, что он очень любит свою дочь и гордится ею.

Платонов задумался. Среди людей, прошедших через его жизнь и как-то задержав­шихся в ней, был один ректор, но математического вуза, а вот экономисты? Хотя один был, даже какое-то время в советниках у Ельцина служил. Владимир Павлович непроизвольно задвигал губами.

Ты сам-то понимаешь, что сегодня только знакомства может быть мало? - спросил он Сергея. - Нужны, я думаю, деньги, и большие.

Как ты думаешь, - почему-то с надеждой в голосе спросил тот, - сколько попросят?

Десять, двадцать, тридцать - кто знает? В зависимости от конкурса и престижности.

Платонов в этих вопросах разбирался плохо, только слышал иногда краем уха возму­щенные родительские разговоры.

Десять, двадцать, тридцать - чего? - с ужасом спросил «сын».

Тысяч долларов, конечно.

Не может быть, - поник Сергей. - Таких денег мне никогда не заработать и не занять.

Ты погоди печалиться, - давай узнаем, что к чему, - попробовал подбодрить его Пла­тонов и перевел разговор: - А второе?

Что второе? - не понял тот.

Второе дело ко мне. Ты сказал, что их два.

Второе, наверное, и не нужно, - махнул рукой «сын», - если с первым не получится.

А все же?

Я хотел тебя попросить, чтобы она пожила у тебя, пока учиться будет. В общагу ее отпускать страшно, сам знаешь, какая нынче молодежь и чем они увлекаются, а на съемную квартиру денег не хватит. Я тут узнавал, однокомнатная на окраине меньше четырехсот дол­ларов даже рот не открывай.

Все это было выпалено единым духом, почти единым словом, и, так же как и раньше, глаза были опущены в пол.

«Вот оно, - подумал Платонов, и сердце у него опустилось. - Вся сложная комбинация затеяна, чтобы подселить ко мне незнакомую девицу. Все, к сожалению, очень просто».

Но теперь этого ничего не надо. - «Сын» горько вздохнул. - Отправляю ее в Архан­гельск, там всего пятнадцать тысяч в год обучение стоит. Так что выбрось все это из головы.

«Или он гениальный разводящий, или не врет.» - подумал Платонов. Он только что поймал себя на том, что хотел броситься к сыну и начать его уговаривать, чтобы тот согла­сился, чтобы Машенька пожила у него, Платонова дома.

Сергей встал, медленно убрал книгу в портфель. Владимир Павлович начал убирать со стола. Разговор, получалось, закончился, да и отношения тоже.

Теперь насчет твоей просьбы, - сказал «сын». - Человек, который жил у Лериных дома и назывался их племянником, совсем даже не племянник в прямом смысле этого слова. Он их очень, очень дальний родственник и фамилия его - Скосырев. Руслан Скосырев.

От неожиданности Платонов уронил тарелку.

Как ты сказал? - спросил он. Сергей озадаченно глядел на «отца».

Руслан.

А фамилия? Фамилию повтори.

Скосырев. Что ты кричишь? Платонов не стал убирать осколки фарфора, сел на бли­жайший стул и задумался. Похоже, дело приобретало совсем иной оборот. Не обращая вни­мания на «сына», он встал, прошел в комнату, взял бумаги историка, еще раз их просмотрел.

Да, вот помещик Сергей Скосырев судился с майором Лериным за выгон, который дол­жен был достаться ему как часть приданого за дочерью Лерина. А ее, как следует из письма, звали Варварой. И ей, как мы знаем из того же письма, достался ключ от ларца. Тогда стано­вится понятным, почему примирение в пятидесятых годах произошло по «причине выпол­нения важной миссии». Внук Лерина просто помирил ключ со шкатулкой.

И сегодня, точнее вчера, Станислав Петрович Лерин, разыскав и поселив у себя Руслана Скосырева, не просто искал и нашел наследника, чтобы передать ему ларец, он, как и его прадед, соединял его с ключом.

Не сходится.

Или это не тот Скосырев, или ключ за десятилетия был утрачен, или теория неверна. Потому что, если бы у Руслана был ключ, шкатулку бы давно открыли, а ни по пометкам на полях, но по всему образу действий Станислава Лерина ниоткуда не следует, что он знал содержимое ларца, смысл его тайны.

Платонов тяжело вздохнул - все стало ясней, но и непонятней. Что-то мелькнуло перед его глазами, и он поднял голову. Перед ним в дверях комнаты стоял «сын»:

У тебя, может, неприятности какие? - спросил он смущенно. - Может, я могу помочь?

«Смущенный мент, это что-то вроде „плачущего большевика" и посильнее, чем

„Фауст" Гете.» - невпопад подумал Владимир Павлович.

А что мы еще знаем про Скосырева? - спросил он.

Скосырев Руслан Андреевич, - Сергей с готовностью достал блокнот, - тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения. Семья живет в городе Екатеринбурге, где родился и сам Руслан. Последние пять лет проживал в Москве у своих дальних родствен­ников Лериных. Весной этого года поступил на первый курс факультета компьютерного дизайна Московского института маркетинга. В момент взрыва бытового газа в квартире Лериных находился в компании многочисленных однокурсников в ночном клубе «Трали- вали». По сообщению соседей поссорился с Лериными в конце весны или начале лета этого года и больше у них ни разу не показывался. Хотя тут показания не сходятся, одна соседка пояснила, что видела как-то раз Руслана в середине лета в их подъезде, - Сергей поднял глаза от блокнота. - Но на кладбище не пришел, пащенок. Прожил пять лет у людей и даже проститься не захотел.

И где он сейчас? - спросил Платонов и на недоуменный взгляд «сына» добавил: - Живет где?

В общежитии того же института, - Сергей заглянул в блокнот и назвал адрес на окра­ине Москвы.

Надо ехать, - грустно сказал Владимир Павлович.

Может быть, ты мне скажешь все-таки, что с тобой происходит?

Платонов поднял голову и долго рассматривал «сына». Он привык полагаться на свою интуицию и потому решился:

Только в обмен.

Не понял, - искренне не понял Сергей.

Меняю свою историю на твою. Расскажи мне, пожалуйста, кто ты такой, - Владимир Павлович посмотрел в потолок, - и не пытайся мне пудрить мозги баснями про сына, я точно знаю, что это не так.

Пауза тянулась больше минуты.

В общем, - решился наконец Сергей, - если бы вы, - он опять перешел на «вы», - когда я предложил, посмотрели мои документы, вы бы увидели, что я Сергей Геннадьевич. На ваш вопрос я приготовил ответ, что мама потом вышла замуж, и меня усыновил отчим, чью фамилию и отчество я теперь и ношу. Но это отчество соответствует истине, а фамилия у меня мамина.

Ты сын Генки Поздняка? - догадался Платонов. - Как же я сразу не догадался? Только он знал эту историю в таких подробностях, чтобы можно было пудрить мне мозги. Но он же дембельнулся и уехал куда-то к себе в Сибирь раньше меня.