Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская

—Та красивая девушка, что днем приходила, твоя подруга?

—Да,— ответил Роберт, и взгляд его потух.— По крайней мере, я считал ее таковой до недавнего времени.

—Ты любишь ее?

—Я не могу рассказать всей правды. Да, мы были близки. Но теперь отношения охладевают с каждым днем. Видишь ли, я раньше считал, что влюбленность, по законам логики, переходит в любовь. К сожалению, все не так просто. И даже влюбленность не всегда взаимна.

—А человеку, который влюблен, не всегда нужна взаимность,— со вздохом произнесла я, вспомнив первую любовь. Как я упивалась тогда безответной страстью!

—Пожалуй, ты права,— согласился Роберт.— Как думаешь, почему?

Я призадумалась.

—У меня не очень большой опыт,— призналась я,— но думаю, влюбленные люди идеализируют избранника до невозможности. Скажу больше, ослепленные страстью, они не видят человека таким, каков он есть, а награждают чертами, ему вовсе не присущими. Отражение своего второго «я»! Думаешь, что встретил свою половинку, а так ли это — вопрос. Только время рассудит.

—Почему?— удивился Роберт.— Ведь бывает, что люди с первого взгляда влюбляются и живут потом долго и счастливо.

—Бывает. Но когда люди охвачены взаимной страстью, они стремятся казаться лучше перед возлюбленными. Со временем человек устает играть роль. И тут наступает очень важный момент для обоих. Готовы ли они познакомиться с истинными чертами? А главное — с недостатками. И это уже конец влюбленности, а дальше два пути — любовь или ненависть. От одной до другой всего шаг. Вот его-то мне и предстоит сделать.

Впервые я встретила человека, с которым можно было искренне и свободно говорить о душе и о любви. Роберт внимательно и вдумчиво слушал.

—Я тоже сейчас на распутье. Значит, по-твоему, влюбленность — это обман? А любовь тогда что такое?

—Давай скажем красиво! Например, влюблённость — это величайшая в мире иллюзия. Но не будь ее, не было бы искусства! Согласись, что лучшие стихи, романы, картины создаются под воздействием этого дивного чувства. И именно они заставляют человечество верить в существование идеальной любви. Но это не так. Любовь — это тяжелый труд, и не каждый готов за него взяться. Потому что приходится совершенствоваться самому, а не пробовать подогнать другого человека под свои представления о жизни.

—Ты мудро рассуждаешь, хотя по возрасту еще совсем девчонка,— улыбнулся Роберт.

—По-твоему, я не права?

—Права. Более того, ты по полочкам разложила то, что происходит сейчас в моей жизни. Может, ты перестанешь меня уважать, но я все равно скажу. Не готов я дальше с этой девушкой трудиться над отношениями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я не перестану тебя уважать. У каждого человека есть выбор. И если с влюбленностью мы разобрались, то скажи тогда, что для тебя любовь, и что может убить ее?

Роберт обнял меня за плечи, витиевато покрутил в воздухе рукой и сказал:

—Любовь — это как дыхание, без нее не было бы жизни на земле. Сложно вот так сразу… Я подумаю и позже точнее отвечу на твой вопрос. Я верю в химию любви. Если ее нет между мужчиной и женщиной, значит, это просто отношения. Что я не приемлю? Пожалуй, для меня измена означает конец всему. Не бывает верности наполовину. Третий убивает химию любви. Скажу тебе так: дальше влюбленности я никогда не заходил, а влюбляться мне нравится. Я болею, если не влюблен.

Он горячо говорил, а я примеряла его правду на себя. Смогу ли я простить Леону измены, а он — мне? Но страшнее всего, что Роберт — тот самый третий в нашей и без того непростой истории любви. И дело не в актерском обаянии, а в том, что впервые я встретила родную душу. Моя ли это персональная иллюзия или взаимная, я не знала. Важно, что Роберт не требовал слепого подчинения, а был со мной на равных. Остатками разума я гнала наваждение. Если мы с Леоном найдем силы простить друг друга, с Робертом придется расстаться — за несколько часов он превратился в мой наркотик. Чем упорнее я отказывалась от него, тем сильнее меня к нему тянуло.

Рев мотора и визг тормозов прервали наш разговор. Роберт с досадой взглянул на дверь и молча вылез в окно. Я разволновалась как дебютантка перед премьерой. Не знаю отчего больше: от ухода Роберта или от приезда Леона.

Дверь распахнулась, и я утонула в родных объятиях.

—Джил! Голубка моя! Единственная!..

Блажь вихрем вылетела из головы, стоило мне услышать любимый голос. Леон был тем берегом, к которому я плыла через океан. Теперь я твердо стояла на земле. Слезы текли по лицу, но я их не стеснялась. Прижавшись к дорогому человеку, я зарылась пальцами в его мягкие волосы.

—Леон…

—Молчи, любимая, молчи,— шептал он.— Я чуть не сошел с ума! Не могу поверить! Джил — моя жизнь, вернулась.

Леон нежно положил ладони на мои щёки и, помрачнев, тихо произнес:

—Я убью его!

Мы покачивались, словно в медленном танце. Энергия Леона по незримым каналам передавалась мне. Я с наслаждением вспоминала запах возлюбленного, вкус его губ, силу рук. Он снова отпустил бородку, которая ласково щекотала моё лицо и шею. Мне стало абсолютно все равно, негодяй он или нет. Я просто любила и была счастлива.

—Завтра переберемся на виллу. Я залечу твои раны, дай время.

—Тебе придется отвечать,— спохватилась я, не желая возвращаться к роли куклы на ниточках.

—Все, все объясню, голубка. Готов горы свернуть, лишь бы ты простила.

—Целый месяц ждала, что ты придешь и спасешь! Этот Уилл… Он же маньяк!

—Джил, Джил, Джил! Я не знал, что он похитил тебя. Думал, сбежала, и все равно… Не верил, что ты погибла…— голос Леона сорвался, и он замолчал.

Пока я не увидела возлюбленного, внутри шла борьба: разделить боль утраты на двоих или продолжать жить с ней один на один. Теперь сомнения отпали — он имеет право знать все.

—Я потеряла ребенка!

—О, Господи! Нет…

Леон схватился за сердце, опустился на подушку и прижал мою руку к влажной от слез щеке.

—У нас еще будут дети, любимая,— прошептал он.— Как я мог не сберечь тебя…