Непокорная. Во власти мага - Евгения Александрова

Ясмин опустилась обратно и затаилась. Взгляд скользил по тонущей в темноте комнате. Неяркий свет луны едва заметно пробивался сквозь плотные шторы и ставни, в воздухе едва заметно тянулся прохладный поток с остывшего ночного двора. Ясмин бездумно водила глазами по комнате, пока вдруг не наткнулась на тусклый блеск. На столике рядом с кроватью оставалась тарелка с ножом и вилкой – в этот вечер она снова ужинала одна.

И Ясмин поняла, что может это сделать. Что нет ничего проще. Один удар — и она вернёт себе свободу и саму себя. Вспомнились худшие сцены: то свадебное платье, унижение в кабинете и снова вечные издевки. Мысленно досчитав до десяти, Ясмин одним движением вывернулась из-под чужой руки, дотянулась до края стола, схватив нож, и тут же вернулась обратно. Затаила дыхание. Тишина. Вальдер остался лежать неподвижно: он явно ушёл в глубокий сон.

Пересохли губы. Бешено забилось сердце: так громко, что, казалось, сейчас своим стуком о рёбра оно разбудит чужака. Ясмин стиснула рукоять ножа. Покрутила его, выбирая, какой стороной бить. В голове не осталось ни одной мысли, только глухо пульсировало одно: избавиться от этого. Как угодно. Избавиться. И все равно, что дальше. И все равно, что отец написал то письмо и выбрал Вальдера ей в мужья, все равно, что обряд был проведен по всем законам. Она ненавидит его!

Бесшумно приподнявшись на колени, Ясмин повернулась к спящему и примерилась в область шеи – туда, где едва заметно билась венка.. Задрожали руки, а в горле встал ком, но яркая вспышка воспоминаний об унизительной близости придала сил. Прикусив губу до крови — во рту стало солено — Ясмин замахнулась и ударила.

Поздно! Проклятье!

Вальдер точно почувствовал её мысли и в последний миг успел перехватить ладонь с зажатым в ней ножом. В полумраке она увидела его взгляд: пристальный, словно он видел насквозь! И помимо силы в нем мелькнуло что-то, похожее на горечь. Но страшнее оказалась болезненная улыбка.

Преодолев её сопротивление, Вальдер молча опустил руку с зажатым ножом к своей груди, не переставая смотреть в глаза . Острое лезвие уперлось в покрытую седыми волосками загорелую кожу. Уперлось крепко, так, что Ясмин почувствовала: стоит нажать чуть сильнее – и потечёт кровь.

— Ну, давай. Страшно? — Его чужеродный северный голос леденил сейчас кровь. — В такой момент нельзя бояться. Лучше не думать, просто бить. Никогда не убивала, не так ли?

У Ясмин задрожали не только руки, но и губы. Дурацкая предательская дрожь разошлась по всему телу, а глаза вдруг защипало так, что ничего не видать. Вальдер надавил сильнее, и под пальцами Ясмин и правда проступила тёплая кровь, но маг даже не поморщился. Он смотрел ей в лицо и будто хотел уловить всё, каждое маленькое ощущение, которое она сейчас испытывает.

Страх от того, что происходит. Ужас от того, что она одновременно хочет убить этого человека и понимает, что никогда этого не сделает. Не осмелиться воткнуть нож со всей силы, чтобы увидеть, как из его горла хлынет кровь, зальёт простыню, потечёт несмываемой рекой по комнате.

Вальдер стиснул ее руку еще сильнее – до боли в пальцах и впившейся в кожу рукояти – и провёл дальше по своей груди, углубляя порез. От металлического запаха закружилась голова, и чувствовать под руками тёплую и поддатливую плоть было отвратительно. Рука Ясмин, которой она упиралась, подогнулась, и она зашлась в сухих рыданиях.

Она слаба! Она так невыносимо слаба! Ведь могла получить свою свободу — нужно было просто лишить жизни одного ненавистного ей мужчину, но она не смогла.

Не захотела?!

Вальдер наконец выпустил, и нож выпал из ослабевших пальцев, скользнул кровавым пятном по белой постели и со звоном коснулся пола.

Ясмин опустила голову, согнувшись на постели, и судорожный плач скрутил нутро. Вальдер поднялся над ней, а потом мягко развернул на спину и навис сверху. Сквозь мокрые ресницы расплывался в сумраке его силуэт, только темной полосой виднелся на коже свежий порез.

— Не думал, что ты на такое способна. Дикая темноглазая кошка… Настолько плохо со мной, что готова взять на душу это дерьмо? — Он замолчал, а потом заговорил, убрав с её лица кудри. — Знаешь, мне приходилось это делать. Убивать. Не раз и не два, к сожалению. В какой-то момент убитые начинают сниться, и покоя от них не будет, похоже, до скончания дней. Как маг я чувствую это особенно сильно. Паршиво быть убийцей. Так что прости, но тебя от такого хочу спасти.— Оставишь меня в покое? — едва слышно проговорила она.

— Я слышал, ты сказала мятежникам, что мне не чужда справедливость. И ты хотела меня убить. Я не могу оставить всё так, будто ничего не случилось. Сегодня ты показала, как сильно не хочешь быть здесь, не хочешь быть госпожой. Что готова на самое страшное преступление. Что ж, я предоставлю тебе свободу — в ограниченном смысле. На плантациях важна каждая пара рук, а ты, я вижу, знаешь, как держать нож. Возможно, это тебе поможет — выпустишь накопившуюся злость, а заодно принесёшь пользу своему поместью и плантациям.

— Это пугает меня меньше, чем близость к тебе, — выдохнула она прямо ему в лицо.

— Скажи мне об этом дня через три.

Он склонился над ней и поцеловал так, что остановилось дыхание. Явно наслаждаясь каждым мгновением, даже тем терпким привкусом крови на её губах. А потом поднялся, оставив Ясмин без сил лежать на спине и смотреть в шелковистые переливы балдахина над кроватью.

Она услышала быстрый шорох, когда он натягивал свою одежду, потом несколько шагов и мягкий звук закрывшейся двери. Несколько слов с чужеземным акцентом — наверное, отдал приказ насчёт её дальнейшей судьбы. И снова разлилась по комнате тишина.

Ясмин медленно закрыла глаза.

Не в силах больше заснуть, Ясмин так и лежала на постели, скользя взглядом по своей комнате. Здесь она родилась, здесь провела с матерью первые и такие счастливые годы, полные любви. Ей было совсем мало лет, и перед глазами возникали только отрывистые картинки: солнечные зайчики на стенах, тепло маминых рук, ласковые поцелуи.

Но все это кончилось вместе с маминой смертью. Сейчас она поняла. Отец, которого она до этого так любила, не страдал от горя – нет. Он вымещал на Ясмин свою злость. Позже, став старше, она слышала тайком от слуг, что отец считал ее мать неверной, гулящей. Но что толку было говорить об этом тогда, когда некому больше было возразить и оспорить обвинения.

Ясмин томительно ожидала дальнейшего. И снова смешанные чувства: помимо желания вырваться на волю из своей комнаты, ставшей ей клеткой, было страшно потерять всё. Уважение, силу и хотя бы какую-то свободу. Но она сделала свой выбор, а Вальдер явно не из тех, кто молча прощает угрозы и покушения на убийство.

Насколько позорным будет ее изгнание? Выставит все напоказ, чтобы никому неповадно было больше угрожать новому хозяину?

Задолго до рассвета, пока не вышло солнце, вошли двое: снова тот здоровяк и еще один, кучерявый. Ясмин поднялась на кровати. Все же она не ждала, что именно мужчины ворвутся в ее спальню, прижала к груди одеяло и отползла дальше. А может, в планах Вальдера было наказание еще страшней?