Тень Тьмы - Никки Сент Кроу

похож на то, как чувствуешь себя на пляже прохладной дождливой летней ночью. Запах песка, солёный воздух, пьянящая тьма и плеск волн. Солёные брызги бьют по коже.

Я не так давно знаю Каса, но думаю, в такого парня, как он, я бы влюбилась очень быстро.

Он гладит меня по подбородку, поворачивает моё лицо к себе. Повторяет:

– Дарлинг? Ты сомневаешься во мне? – И в то же мгновение я чувствую, как что-то мягкое скользит по моим ногам. Взглянув вниз, я вижу виноградную лозу, обвивающую мои икры.

Из горла вырывается резкий вздох, и Кас снова поднимает моё лицо, заставляя смотреть на него, пока виноградная лоза вьётся наверх к моей киске.

Я не знаю, происходит это на самом деле или это одна из его хитроумных иллюзий, но ощущения, когда мягкая кисточка на кончике побега касается моей киски, очень, очень реальные.

О боже.

Внизу я снова пульсирую и хочу большего.

– Нет, – бормочу я, задыхаясь. – Я не сомневаюсь в тебе.

– Хорошо.

Он отступает к брату, а лозы плавно двигаются по моему телу. Толстый побег скользит вверх по влажной промежности и обвивает талию, и от каждого крошечного движения я ощущаю нечто щемящее внутри.

Новые лозы пробираются под платье, дразнят соски и тискают груди.

Спустя несколько секунд я уже задыхаюсь и схожу с ума от нетерпения, а близнецы продолжают стоять и смотреть.

– Ох, чёрт, – когда в меня скользит прохладная шишковатая лоза, я отзываюсь громким стоном. – О боже мой.

Тело пылает с ног до головы.

Колени подгибаются, и я всем весом натягиваю верёвки.

Лоза трахает меня сильнее, а несколько мягких усиков ласкают зудящий от напряжения клитор. Столько прикосновений. В такой сенсорной перегрузке я не смогла бы остановить оргазм, даже если бы попыталась.

Я запрокидываю голову, крепко зажмуриваюсь, и меня пробивает дрожь наслаждения.

Верёвки надсадно скрипят, крона Небывалого Дерева колышется – я напряжённо борюсь с собственным телом за контроль.

Придя в себя по ту сторону удовольствия, я едва стою на ногах, меня так сильно трясёт, что зубы стучат.

Кас подходит ближе.

– Нет, – я слабо мотаю головой. – Пожалуйста. Я больше не могу.

Его глаза ярко горят.

– Можешь.

Баш залпом осушает стакан и с громким стуком ставит на стол.

– Я не могу. – Я истекаю соками, и клитор гудит, как провод под напряжением. – Не надо.

– Ослабь верёвки, – говорит Баш. – Пусть сядет мне на лицо.

– Что? Нет, нет, нет. – Вот дерьмо. Использую ли я стоп-слово? Хочу ли я? Мне нравится идти с ними по самому краю. Нравится раздвигать границы. Нравится ощущать ласки на стыке боли и удовольствия.

Но я серьёзно не знаю, сколько ещё выдержу.

Я никогда не была с такими мужчинами, как близнецы: они не просто неутомимы, они совершенно беспощадны в желании доставить наслаждение.

Я в жизни не думала, что буду умолять не доводить меня до оргазма.

Вместе близнецы ослабляют верёвочные петли на ветках, и от слабости я автоматически падаю на пол на колени. Как только я оказываюсь в том положении, какое им нужно, они снова затягивают верёвки.

Кас снова отступает, а Баш садится на пол передо мной, спиной ко мне. Сложный узор татуировок ярко выделяется на коже. Он улыбается мне через плечо:

– Приподнимись-ка, Дарлинг.

С неохотой я собираюсь с силами и приподнимаюсь достаточно, чтобы Баш мог лечь на спину и устроиться у меня между ног. Он делает глубокий вдох.

– Чёрт, ты так сладко пахнешь, Дарлинг.

Верёвки снова потрескивают, мои бёдра трясутся, и я присаживаюсь прямо на его рот.

Я чувствую тепло его дыхания на своей мокрой киске. Он заворачивает моё платье наверх, до талии, обнажая меня, а затем обхватывает руками мои бёдра высоко, у самой промежности, раздвигая мне ноги.

– Чтобы братишке было видно, – поясняет Баш и впивается в меня ртом.

Глава 19

Кас

Дарлинг бьётся в путах. Извивается, пока мой брат ей отлизывает. Удовольствие и боль мешаются на её лице – и это зрелище, которое я хочу запечатлеть в памяти навечно.

Боже, это выглядит невероятно.

Я не хочу её отпускать.

Я не могу отпустить её.

Она словно зыбучие пески, в которых я с удовольствием тону. Мы никогда не сможем выбраться, но мне это и не нужно.

Затяни меня вглубь, Дарлинг.

Когда она кончает в третий раз, заметно, что это причиняет ей боль. Она, должно быть, вся пылает от прикосновений, её клитор сделался болезненно чувствительным.

Но мы всегда держим слово: брат и я.

Мы делаем то, что обещали.

Я и представить себе не мог, насколько мне была необходима возможность заставить Дарлинг кончать снова и снова.

Когда Баш выскальзывает из-под неё, он весь в её соках и очищает подбородок лёгким движением языка.

Дарлинг тяжело дышит, вся в поту.

У меня каменный стояк, я полностью готов иметь и брать.

У неё есть выбор остановить нас, но я надеюсь, что она этого не сделает.

Она едва замечает, как мы заново закрепляем верёвки, поднимая её на ноги. Веки у неё тяжёлые, тело обмякшее, словно в нём не осталось костей. Когда я оказываюсь с ней лицом к лицу, на её щеках трепещут тени ресниц.

– Дарлинг, – я поднимаю её лицо за подбородок. Она распахивает глаза. – Ты всё ещё с нами?

Она глубоко кивает.

– Да, я здесь.

– Ещё раз, – говорю я.

– Не-е-ет, – стонет она.

– Да.

Она высовывает язык, смачивая пересохшие губы. У неё есть стоп-слово, но пока оно не прозвучало, и нечто порочное во мне очень боится, что это всё-таки произойдёт.

Не произноси этого, Дарлинг.

Держи это слово за зубами.

Баш плюёт себе на руку и берётся за член. Киска Дарлинг вся течёт – и это для меня. Мне не понадобится помощь.

– Готов? – спрашивает Баш.

– Сука, да.

Баш обвивает рукой талию Дарлинг, а я беру её за бедра и поднимаю выше. Закидываю её ноги себе на поясницу, пристраиваясь для проникновения.

Я ещё не брал её киску. Но никогда в жизни ничего так не хотел.

Баш направляет себя в её задницу, и Дарлинг, зажмурившись, громко стонет. Я не знаю, трахали ли её в зад, но после сегодняшнего это повторится ещё не раз.

Я позволяю брату войти в неё первым. Потому что, когда я наконец трахну киску Дарлинг, я не буду нежным.

– Как она ощущается? – спрашиваю я.

– Охеренно узкая, братишка. Охеренно узкая. – Он закатывает глаза, приподнимает Дарлинг, снимая со своего члена, и тут же медленно скользит обратно