Русь меж двух огней – против Батыя и "псов-рыцарей" - Михаил Елисеев

* * *

В год 1234 «иде князь Ярослав с новгородци и с всею областью и с полкы своими на немьци подъ Гюргев» (Новгородская I летопись). Как видим, и в этот раз Ярослав Всеволодович задействовал очень крупные силы, с которыми было вполне реально решить поставленную задачу, но обращает внимание на себя то, как он подошел к ее решению. «И ста князь, не дошед града, с полкы, и пусти люди своя в зажитие воевать» (Новгородская I летопись). Получается, что брать город в осаду князь не стал, а пустил часть своих ратников жечь и грабить орденские земли, отдав сознательно инициативу во вражеские руки. Для чего? На мой взгляд, Ярослав просто опасался того, что могло произойти то же самое, что и под Ревелем, когда громадное русско-эстонское войско в течение четырех недель ничего не смогло поделать с небольшим датским замком. А Дерпт — это не Ревель, там укрепления гораздо мощнее, и гарнизон гораздо больше, да и помощи есть откуда прийти. Вот и вызывал Ярослав на бой врага, надеясь разгромить его в открытом бою и на плечах побежденных ворваться в город — или же просто пойти на штурм после того, как гарнизон будет уничтожен.

Но как бы там ни было, а княжеская задумка увенчалась успехом — орденские братья и воины епископа не стали дожидаться врага за крепкими стенами Дерпта, а вышли из города и атаковали русских. Итогом их действий стала битва на реке Омвоже (Эмбахе), которая могла бы стать переломным моментом в отношениях между Русью и Западом, но, к сожалению, не стала. О самой битве в иностранных источниках никаких известий не сохранилось, а в русских летописях ей уделено буквально несколько строк, но кое-какие выводы все же сделать можно. Новгородская I летопись сообщает: «Немци же из града высушася, а инии из Медвеже головы на сторожи и бишася с ними и до полку. И поможе бог князю Ярославу с новгородьци и биша я и до рекы, и ту паде лучьших Немьць неколико; и яко быша на рече на Омовыжи немьци, и ту обломишася истопе их много, а ини язвьни вбегоша в Гюргев, а друзии в Медвежю голову; и много попустошиша земле их и обилие потратиша». Исходя из этого сообщения, мы видим, что в сражении приняли участие не только братья-рыцари из Дерпта, но также из Оденпе (Медвежьей головы), и если следовать В. Н. Татищеву, то под знаменами ордена собрались также воины из племен чуди. Судя по всему, Ярослав сознательно пошел на то, чтобы дать им объединиться, поскольку намеревался прихлопнуть немцев одним ударом. И позицию русские полки явно заняли сугубо оборонительную, предоставив инициативу немцам — приходи, атакуй, никто тебе мешать не будет! Судя по всему, командование ордена повелось на эту уловку, меченосцы дали бой Ярославу — и проиграли! Отразив атаку рыцарей, русские отбросили их на лед Омвожи, который треснул от столь большого количества закованных в доспехи воинов и лошадей. В огромных полыньях утонуло немало крестоносцев, а те, кто уцелел, скрылись за стенами Дерпта и Оденпе, причем «много же немцев и чуди побито и пленено», отмечал В. Н. Татищев. Успех был полный, но атаки на Дерпт не последовало, вполне вероятно, что всех рыцарей уничтожить в бою не удалось. И потому русские продолжали жечь и грабить земли ордена. Бездействие князя можно было бы объяснить большими потерями, но летописи свидетельствуют о том, что потери были минимальные и пришлись в основном на переславские полки. Тогда в чем же дело?

Скорее всего дело было опять в новгородцах, поскольку в летописях четко прописано, что они потерь не понесли «и взвратишася новгородци сдрави вси, а низовьчь неколико паде» (Новгородская I летопись). Зачем лезть на неприступные крепостные стены и подставляться под удары рыцарских мечей, когда можно продолжать безнаказанно заниматься грабежом и разбоем, набивая добычей обоз? А с одними своими полками князь Ярослав, помня о Ревеле, вряд ли рискнул бы идти на приступ — и потому продолжал в прежнем духе. «Немцы, видя такую над собою беду беспомощную, прислали знатных людей просить о мире. И Ярослав, рассудив, учинил с ними перемирье на три года и, взяв дары многие, возвратился» (В. Н. Татищев). Все закончилось, как обычно, в лучших традициях новгородцев — пришли, все пожгли да пограбили, а обогатившись, подписали мир и уползли на восток. Не изменилось ровным счетом ничего — разве только та дань, которую Ярослав наложил на Дерпт (Юрьев) и которую немцы будут выплачивать периодически, послужит поводом к Ливонской войне, когда Иван Грозный посчитает, что орден пора уничтожить.

* * *

Но дело в том, что судьба дала русским еще один, поистине уникальный шанс не только восстановить свои утраченные позиции в Прибалтике, но и уничтожить смертельного врага. Девятого февраля 1236 года Папа Римский Григорий IX объявил Крестовый поход против литовских язычников — мероприятие грандиозное, поскольку к тем силам, которые уже находились в Прибалтике, прибыли массы пилигримов из Германии. Но главной ударной силой крестоносцев были братья-рыцари из ордена меченосцев, ветераны многочисленных боев с язычниками. Удивительно, но в рядах Христова воинства оказались 200 ратников из Пскова, но скорее всего они шли не просвещать литовцев словом Божьим, а банально пограбить. К тому же это наверняка были добровольцы, а не отряд, поход которого санкционировало псковское правительство, — зная негативное отношение к меченосцам Ярослава Всеволодовича, оно вряд ли бы рискнуло на эту авантюру.

Однако сначала крестоносцы действовали успешно, и ничего не предвещало катастрофы, правда, на этот раз немцы действовали в лучших новгородских традициях — пожгли, пограбили и потянулись назад. А вот на обратном пути их встретили объединенные литовские дружины — разгром крестоносного воинства в битве при Сауле был полный, а меченосцы дали последний бой и полегли практически в полном составе во главе с магистром Волквином фон Винтерштаттеном. День 22 сентября 1236 года стал черным днем для немцев в Прибалтике, и вся их власть повисла на волоске, поскольку главная ударная сила крестоносцев — орден меченосцев был уничтожен, и чудом уцелевшие рыцари скрылись за стенами своих замков. Вот тут и прийти бы русским полкам да ударить по немцу так, чтобы и духу тевтонского не осталась ни в Дерпте, ни в Оденпе, а то и в самой Риге. Но не тут-то было! Князь Ярослав Всеволодович в это время вступил в борьбу за великокняжеский стол в Киеве и все свои силы задействовал в этом направлении. Воинственному князю было явно не до Прибалтики, его взор был устремлен на юг, и потому на северо-западных рубежах он так и не появился. Ну а что касается новгородцев и псковичей, то все было как всегда — даже поход на Дерпт не соизволили организовать, хотя шанс на победу им выпал уникальный. Покряхтели, почесались, посмотрели на Запад и махнули рукой — да ну его!

Зато немцы действовали быстро, понимая всю важность момента: 12 мая 1237 года Папа Римский Григорий IX и гроссмейстер Тевтонского ордена Герман фон Зальца решили вопрос о слиянии остатков ордена Меченосцев с Тевтонским орденом. В Прибалтику в срочном порядке было отправлено подкрепление, и территория бывших меченосцев стала называться Ливонским ландмейстерством Тевтонского ордена. Первым ландмейстером стал Герман фон Балк, и, таким образом, русские получили на своих границах еще более грозного и сильного противника, который обладал куда большими ресурсами, чем меченосцы. Ну а что касается князя Ярослава, то Киев он займет, и в итоге получится, что в самый канун монгольского нашествия братья Всеволодовичи объединят под своей властью две трети Руси. Правда, история отпустит им слишком мало времени, чтобы они смогли закрепить свое положение и воспользоваться им перед лицом новой угрозы с Востока.