Ни слова о любви - Вера Фальски

Сабина уже допивала кофе, как вдруг Кася, схватившись за голову, вскочила:

— Бог мой, я сижу здесь уже столько времени, а ты ведь поработать хотела!

— Спокойствие, у меня достаточно времени. — Сабина сказала это абсолютно честно. Она вовсе не спешила снова остаться наедине с пустым файлом — доказательством ее творческого бессилия. Но Кася не позволила себя убедить — у нее тоже, как-никак, было множество дел. И Сабина снова оказалась в обществе неизменного компаньона — ноутбука, на экране которого, невзирая на искреннее стремление хозяйки, до конца дня не появилось ни одной новой строчки.

В целом это был неплохой день, хотя вчерашний первый визит ремонтной бригады ничего хорошего не предвещал. Для Сабины это было как набег гуннов на цивилизованный мир. С руководителем всего этого предприятия, паном Збыхом, тем самым ценителем хорошо сохранившейся древесины и золотых украшений, они договорились, что ремонт будет проходить поэтапно — так, чтобы Сабине не пришлось съезжать. Сначала первый этаж (в это время можно будет жить на втором), затем спальни наверху. Впрочем, Сабина очень скоро убедилась, что такой выход хорош лишь в теории. В первый же день она начала страдать от оглушительного шума и проникающей в каждую щель пыли. Но хуже всего оказалась необходимость сосуществовать с суетящимися по дому с самого утра мужчинами в рабочей одежде: писательницу они воспринимали как назойливую муху, досадную помеху в работе, а она именно так себя и чувствовала.

Бригада из пяти рослых парней явилась уже в шесть тридцать утра и забарабанила в дверь, бесцеремонно вырвав Сабину из объятий сна. Едва очнувшись, она впустила их в дом и снова улизнула в спальню, рассчитывая подремать еще хоть немного, но суровая действительность разбила ее надежды. Началось с того, что кто-то врубил радио на всю мощность, и мозг Сабины сперва пронзил радостный голос диджея: «Приветик-приветик, дорогие, отличного вам дня!» — а затем и невыносимая партия ударников некоего произведения, претендующего на то, чтобы именоваться песенкой. Сабина принялась было вылезать из кровати, намереваясь попросить товарищей убавить звук, но тут трескотню радио почти напрочь перебил шум молотков (что же это они так крушат?!).

«Ну и как мне теперь жить, черт подери?!» — в панике подумала она.

Пан Збых оставил бригаду («Пз-звольте, я управляю тремя проектами, мои парни и сами знают, что да как, а я спешу в Вейхерово») и уехал в своем зеленом фургончике.

Рабочие азартно крушили дом целых восемь часов. Сабина все это время просидела в спальне на втором этаже. В ушах у нее были беруши, но и они не защищали от адского грохота. В этот день она ничего не ела: ее охватил какой-то иррациональный страх перед этими разрушителями. Ей хотелось плакать. «Во что же это я влипла?» Единственным утешением была пресловутая кофемашина: еще до того, как начался весь этот армагеддон, Сабина попросила перенести ее наверх. Весь день писательница только и делала, что вспенивала все новые порции молока и потягивала очередной капучино.

Но вот рабочий день приблизился к концу; Сабина к этому моменту выпила шесть чашек кофе и пребывала в предынфарктном состоянии. Когда пан Збых со свойственной ему деликатностью заколотил в дверь, она от неожиданности едва не упала с кровати.

— Пз-звольте? На сегодня мы закругляемся, — бросил мужчина, поблескивая золотой цепью, дважды обмотанной вокруг шеи.

— Ага, — кивнула Сабина.

— Но мне ж надо… того, — Збых развел руками.

— Чего? — не поняла Сабина.

— Пять кусков. Как бог свят. — Он почесал затылок.

— Пять кусков? Пять кусков чего?

— Капусты, пз-звольте! — Он громко засмеялся.

Сабина нервно сглотнула. Она чувствовала себя так, словно сдает экзамен на аттестат зрелости и ее валят.

«Пять кусков капусты… Что бы это значило?» — Ее перевозбужденный от излишков кофеина разум блуждал где-то на грани осмысленности.

Видя на лице работодательницы неподдельную растерянность, шеф бригады похлопал себя по животу и пояснил:

— Хозяйка, пять сотняжек дайте, и по рукам. Надо купить на завтра материалов, а из своих я платить не могу.

— Пятьсот злотых! — Сабина так обрадовалась, будто это ей кто-то собирался дать немного наличных денег. — Что же вы сразу не сказали! — Улыбаясь, она полезла в сумку, достала пять банкнот и протянула Збыху. — Вот, пожалуйста.

Тот, не говоря ни слова, спрятал деньги в карман и, кивнув на прощание, испарился. А писательница осталась наедине с тишиной — такой неожиданной, что от нее зазвенело в ушах.

Сабина решила, что на следующий день уже не позволит застать себя врасплох и встанет с постели еще до прибытия мастеров. И действительно, когда назавтра в семь утра они пришли, она была уже одета и ждала их со свежесваренным кофе. Узнав мастеров поближе, она пришла к выводу, что они не так уж и плохи: сочувствовали ей из-за того, что приходится жить в таком бардаке, обещали управиться с работой как можно быстрее, даже — неслыханное дело! — вымыли после себя чашки из-под кофе.

* * *

Светило солнце, первые тронутые осенью листья красиво золотились на деревьях, а море спокойно бормотало — такому деньку только бы радоваться! Сабина решила достать из гаражной кладовки велосипед и проехаться по Миколово. Впервые за долгое время ей захотелось показаться людям на глаза — вот так запросто поболтать с продавцом в пекарне и киоскершей. Кроме того, нужно было купить хлеба и молока — пан Збых пил кофе только с цельным молоком, об этом он упомянул целых два раза.

Итак, она крутила педали своего красивого городского велосипеда (в Варшаве он смотрелся шикарно, а вот в здешний пейзаж слегка не вписывался: ярко-розовая рама слишком бросалась в глаза, и Сабина подумала, что, возможно, ее стоило бы перекрасить в какой-нибудь более сдержанный цвет…). Она проезжала мимо нескончаемых пансионатов и домов отдыха, большинство из которых в это время года были наглухо закрыты. Присматриваясь к различным архитектурным решениям, Сабина думала о том, что на фоне притязаний усредненного соотечественника вкусы жителей Миколово вовсе не так уж пошлы. Домики, как правило, выглядели скромно и без претенциозности, а один-два садовых гнома не слишком портили впечатление. Сабина свернула влево, на боковую дорожку, ведущую к сосновому бору на дюнах. Там, в нескольких метрах вглубь от проезда, должен был находиться небольшой пансионат «Дом Ханны», куда они с мамой приезжали, когда Сабина была еще ребенком.

Первые дни после переезда выдались безумными, и время на поиски следов прошлого у нее появилось лишь сегодня. Тем не менее она вполне отдавала себе отчет, что как раз тоска по добрым старым временам, когда была и любовь, и запах шампуня «Зеленое яблочко», и вкус мороженого «Бамбино», тоска по детству, в котором были книжки Халины Снопкевич, но не было ни телевизора, ни Интернета, — как раз эта тоска и стала основной причиной того, что своим новым домом она избрала именно Миколово. И сегодня, когда от нее наконец-то никто ничего не хотел, когда ей не приходилось ничего решать по поводу цвета керамической плитки, формы бачка или величины болтов в петлях оконных ставен, она решила на мгновение вернуться в прошлое. Ехала она неторопливо, медленно крутя педали, чтобы не пропустить место, которое искала: ей казалось, оно уже совсем близко. Затормозив наконец, Сабина спрыгнула с велосипеда и остановилась перед двухэтажным домиком — а в ее-то памяти он был огромным, точно дворец… «Ха! — подумала она. — Вот так всегда и бывает, когда возвращаешься в места, связанные с детством. Большой лес оказывается рощицей, порожистая река — ручейком, а огромный пансионат Ханны — всего лишь домиком, покрытым гонтовой дранкой».