Дезертиры с Острова Сокровищ - Александр Секацкий

Несколько терминов, используемых автором, нуждаются в пояснении. Под «Л-сознанием» подразумевается человеческий тип разумности в противоположность, например, разуму Бога или искусственному интеллекту. Буква «Л» означает, конечно, ложь, но это ложь, понимаемая предельно широко – и как готовность при случае солгать, и как глубинное подозрение насчет встречной готовности мира обмануть меня в случае малейшей потери бдительности. Автор рассматривает подозрительного субъекта как высшую и последнюю стадию современной цивилизации, подготавливающей место для нового человеческого проекта хуматона, то есть существа, идеально соответствующего ценностям постиндустриальной эпохи. Прообразом хуматона является Форест Гамп, персонаж популярного в свое время одноименного фильма Роберта Зимекиса, обаятельный дурачок, принимающий все за чистую монету. Альфер пытается доказать, что время для массового производства таких дурачков уже наступило.

Наконец, Йюкста, самозародившийся бог рекламы, по сути дела специфическое воплощение Маммоны или Мельницы-Гидры, которому угождают, собирая крышечки, обретая шесть признаков здоровых волос и не давая себе засохнуть.

Далее Альфер пишет:

Всмотримся подробнее в эту удивительную картину. Вот подозрительный субъект смотрит на героя рекламного ролика, который безмятежно счастлив по совершенно простой и прозрачной причине: он вовремя сникерснул и к тому же не дал себе засохнуть… Смотрит и думает: «Вот же идиотина… И эти клипмейкеры, неужели они рассчитывают кого-то завлечь, демонстрируя трехкопеечную радость дебила? Сами, видимо, тоже радуются: кинули заказчика, сняли бабки… Что ж, молодцы ребята!» Примерно такая гамма чувств охватывает типичного носителя Л-сознания. Однако через короткое время детина вновь появляется на экране: теперь он собрал нужное количество крышечек и стал обладателем путевки на чемпионат мира по бэби-ситтингу. Еще через пару минут он же, только теперь в женском обличье, получил в подарок блестящую застежку к ремешку от компании «Факен Чикен», и радость его (то есть ее) вновь неподдельна. Именно это против воли впечатляет и завораживает: самоотдача юного «хуматона унисекс», который, в отличие от homo sapiens, одинаково решителен и безмятежен, идет ли речь о победе в конкурсе SMS, посвященном новым разработкам «Fucken Chicken», о триумфе в вокальных упражнениях «Фабрики звезд» или о новой застежке. Этим он напоминает истинного мастера недеяния, ведь и тот равнодушен к тому, что поставлено на кон – черепица, серебряная застежка или вся Поднебесная.

Словом, дебил дебилом, но ведь нисколько не комплексует. И очень похоже, что ему действительно хорошо. И это при всем при том, что подозрительный субъект не может не видеть, какая простенькая модель предложена для идентификации – с его точки зрения на такую наживку может клюнуть лишь «недосубъект», здесь не требуется даже включения алчности, губящей фраера, алчности, которая так или иначе учитывается в других роликах, лучше адаптированных к устройству Л-сознания.

Да, реальные подростки, адепты скейтинга, боулинга, пирсинга и фаст-факинга, и вообще все те, кого можно назвать обобщающим термином «сникерснутые» (все сникерснутое поколение в целом), отнюдь не таковы. Они, реальные, агрессивны, нечистоплотны и вообще предельно закомплексованы. Но. Среди них действительно попадаются, и чем дальше, тем чаще, узнаваемые по клипам и постерам персонажи на скейтах, которые, и это сразу видно, действительно любят кататься и ненавидят потеть, чарующе самодостаточные в проявлениях своего бытия.

Пусть эмпирическое большинство тинейджеров обоего пола «отвратительны», поскольку представляют собой сплошной рессентимент, причем как раз в его наиболее неприглядном, подростковом виде. Следует, однако, признать, что отвратительны они именно нашей отвратительностью, каждый из них со всеми подозрениями и комплексами есть гадкий утенок будущего «субъекта-лебедя», и лишь пройдя эту личиночную стадию, они смогут пополнить наши ряды. Принадлежность к сникерснутому поколению, следовательно, состоит совсем не в этом, не в негативизме, древнем как мир или, точнее говоря, как сам субъект. Решающее отличие и суть дела в том, что они ориентированы не на скорейшие успехи в деле субъектности (как генералы песчаных карьеров, будущие мачо Латинской Америки и замоскворецкая шпана). Эта крутизна теперь всего лишь запасной вариант. Настоящую же модель успеха современных тинейджеров, их сладчайшее, воплощают как раз те словно выпрыгнувшие прямо из монитора беспечные наслажденцы. Это перед ними млеют все еще не затвердевшие в своей субъектности, как в окончательном приговоре, подростки, они хотят быть счастливы их счастьем, и именно в этом состоит их сникерснутость. Зачастую лишь ограниченность «основного ресурса» не позволяет сделать решающий шаг навстречу персонажам прекрасных картинок. Идеальная модель автопоэзиса представлена праведниками бога Йюксты, необратимо, непоправимо сникерснутым авангардом будущих полноправных обитателей потребительского рая – хуматонов.

Очевидно, что Россия в этом отношении все еще отстает на целую эпоху, здесь пока по-прежнему самой притягательной имитационной моделью все еще остается братва, те же генералы песчаных карьеров. Но следует заметить, что еще тридцать лет назад ведущие социологи США и Европы полагали, что стадия подросткового негативизма в принципе необратима, ее отсутствие или даже невыраженность ставит под вопрос саму процедуру социализации. В традиционных культурах обуздание диких побегов пробного бытия происходило с помощью инициаций; сословные инициации и в дальнейшем оставались важнейшей операцией по преобразованию социального сырья или, лучше сказать, полуфабрикатов-заготовок в полноценных дееспособных индивидов.

Просвещение же, искоренив предрассудки, оставило свято место пустым. Предложить действенную альтернативу инициациям удалось только сейчас: Йюкста и его жрецы ввели пропуска нового типа, предполагавшие нечто невиданное прежде – социализацию без инициации. Об успехе новой модели говорить еще рано, но появление сникерснутых весьма примечательно. Рай бога Йюксты расположен не так высоко в небе и не так далеко от земли, как рай Иисуса, а для его обретения не требуется аскезы по отношению к земным благам. Но своеобразная праведность, последовательность по отношению к предлагаемым тебе наслаждениям все-таки нужна. В эту праведность и преобразуется подростковая агрессия, в результате чего генералы песчаных карьеров (прежние образцы для подражания) теперь разжалованы в рядовые – куда им до всадников скейтбордов, успевающих сникерснуть в промежутках между головокружительными трюками. Что же касается крутизны, то кто же тут сравнится с Бэтменом и персонажами компьютерных стрелялок?

В исследовании Альфера хорошо очерчены контуры постиндустриального общества, социальные реалии, на фоне которых и возникли первые ростки массового нестяжательского движения. Мы видим теоретические обличения тех «феноменов», которым Бланк бросил практический вызов. Но продолжим:

Фигура женственности на наших глазах претерпевает не меньшие изменения. Сексуальность, всегда бывшая привилегированным полем двойного зрения, тренажером глубинной подозрительности и производного от нее вуайеризма, стремительно теряет свои глубоководные составляющие. На поверхности вещей это выглядит как торжество морали, но возникает законный вопрос: что же мешало этому торжеству все предшествующие тысячелетия? Ведь моральные инстанции, подкрепленные репрессивными мерами добровольной полиции нравственности, неустанно провозглашали принципы женской и девической добродетели в качестве нормы жизни, однако гетерогенный практический разум (Л-сознание субъекта) прекрасно понимал про себя, что «лучшее украшение девушки – это скромность и прозрачное платьице» (Евгений Шварц), и неукоснительно руководствовался этим принципом в своем эротическом выборе. И если теперь стратегии соблазна одна за другой выбывают из репертуара «межгендерного поведения», как прихотливо выражается Сильвия Грейн, если сам способ бытия женщиной утрачивает двойное дно, а вместе с ним и бездонность, то причина тут, конечно, не в победе морального сознания над субъектом, а в подмененности самого субъекта образцовым агентом-деятелем, уже трагически сникерснутым.