Арфист - Дмитрий Лазарев

Я не успеваю закончить спор с самим собой – его прерывает тихий голос Светланы:

– Володя, все нормально?

– О да! – Мне удается улыбнуться достаточно искренне. – Просто это место оказывает на меня особое воздействие.

– Я понимаю. На меня тоже.

Длинный вечер цвета беж царит над Питером. Солнца уже не видно – оно скрылось за оставшимися позади зданиями. Люди на Марсовом поле еще гуляют, но внутри самого мемориала – никого, за исключением прохаживающейся кругами одинокой женской фигуры. Я знаю, кто это, и понимаю, что круги она описывает не просто так – готовится открыть врата на Изнанку. Моя миссия близка к завершению: сейчас Пробуждающая получит новую кандидатку.

Я слегка ежусь, пересекая границу мемориала. Незримый рубеж зоны готовых открыться врат. Уже чувствую холод Изнанки.

Дарья смотрит на Светлану и ловит ее взгляд. Девушка замирает, не сводя глаз с Пробуждающей. Не знаю, что это – гипноз, ментальное воздействие или что-то еще, но, так или иначе, Светлана уже во власти Дарьи. А значит, все – пост сдан, пост принят. Я тут больше не нужен, и дальнейшего мне видеть не следует. (Взгляд Пробуждающей достаточно красноречив, и ее струны – тоже.) Отвернувшись, шагаю в сторону выхода, но Светлана вдруг ловит меня за руку.

– Куда вы? Не уходите! Пожалуйста!

Лицо Пробуждающей внешне остается столь же спокойным и дружелюбным, только белая струна ее дает тональность удивления… и еще чего-то. Не могу разобрать, потому что сосредоточен на кандидатке. Что творится со Светланой? По идее, Дарья должна полностью переключить ее на себя. Откуда же этот сбой? Похоже, я напортачил – все-таки переборщил с воздействием на струны девушки… И это нужно срочно исправить, разорвать связь между нами.

Опять приходится работать с листа, импровизировать. Разорвать установившуюся чувственную связь должно быть не сложнее, чем создать ее. Обратный алгоритм касания струн… Прислушиваюсь к мелодии, которую играет душа Светланы, и стараюсь вспомнить, как она звучала до моего воздействия. Вернуть все в прежнее состояние. Подобно тому, как аккомпаниатор подбирает нужную мелодию на своем инструменте, я сейчас, полностью полагаясь на свое чутье арфиста, осторожно восстанавливаю прежнее звучание души моей новой знакомой. Вот так: фиолетовая, белая, зеленая… Верно? Не совсем… Еще чуть-чуть: зеленая, белая, фиолетовая… кажется, порядок.

Сияние в глазах Светланы постепенно гаснет, а на смену ему приходят удивление и даже страх. Впрочем, когда их с Дарьей взгляды снова встречаются, эти эмоции исчезают сами собой. Теперь Пробуждающая полностью владеет вниманием девушки. Она приближается к ней вплотную и кладет руки ей на плечи.

Я поспешно отворачиваюсь. Вот сейчас мне точно пора. Вроде ничто более не удерживает меня здесь. Или удерживает? Тревога? С чего бы? Да, ритуал пробуждения – не пикник на лужайке, но Дарья говорила, что опасности для жизни он не несет. Худшее, что может случиться – потеря сознания. Тогда в чем дело? Может, чувственная связь со Светланой оборвана не до конца с моей стороны? Если так – тем более надо уйти!

Ускоряю шаг и покидаю зону открывающихся врат. Не оглядываюсь – знаю, что никого там не увижу – обе участницы ритуала уже на Изнанке. Возникшее было желание дождаться Дарью после ритуала и обсудить с ней назревшие вопросы резко отметается, как заведомо дурацкое – Пробуждающей точно будет не до меня. Позвоню ей позже. Завтра, например. Да, точно, так и сделаю!

Санкт-Петербург. 17 июня 2017 года

Холодно, промозгло, мрачно и тихо. На Изнанке всегда так, независимо от времени года. Но боль постепенно унимается, это плюс. Что же так плохо-то? Ведь всего три дня, как от целителя. Или это мне приключение в морге аукается? Черта с два бы я иначе сюда полез, но несколько часов в физической реальности – и мне от боли небо с овчинку покажется.

Невский здесь словно вымер. Он не похож сам на себя. Надо знать эту никогда не спящую улицу – на ней всегда огни, всегда люди (хоть чуть-чуть, да есть), и, конечно, она всегда звучит. Торжественно, маршево, духовыми или органом, скрипками или виолончелями. А здесь – мертвая тишина.

Я шел, и шаги гулким эхом отдавались по пустой улице. Другие звуки отсутствовали, и всякое движение тоже. Даже воздух не двигался – полный штиль. Небо выглядело не просто по-питерски пасмурным – сумерки без намека на багрянец заката, серые с легкой лиловизной, потому что Изнанка. Я двигался без особой цели, неведомо куда, просто чтобы не стоять на месте. Пользуясь отсутствием машин, прямо по центру проспекта между Екатерининским сквером и Театром комедии, мимо длинных и приземистых торговых рядов Гостинки, мимо башни на Думской… Все архитектурные изыски Питера здесь казались обманками, макетами или посмертными масками, лишенными даже подобия жизни. Справа католический храм Святой Екатерины, впереди – здание «Зингер» и Казанский собор. С каждым шагом мне все более становилось не по себе, будто я шагал по огромному склепу.

Звучание возникло внезапно, словно ниоткуда. Резкое, диссонирующее, режущее уши. Это сзади, не очень далеко, но и не совсем рядом. По пустому молчащему городу звучание разносится дальше. Человек. И паранорм, конечно – другие здесь не звучат. И он дико, невероятно напуган – темно-серая струна заглушала все остальные. Ребушки-воробушки, да ведь это страх смерти! Вполне реальной и осязаемой смерти, которая стремительно настигает. Я не видел и не слышал того, кто (или что?) вызывало такой ужас, но встречаться с ним мне совершенно не хотелось.

Я резко ускорил шаг и переместился на левый тротуар, прижавшись почти к самым домам – на середине улицы меня сквозняком пронизывало очень неприятное ощущение беззащитности. Возле Казанского собора я остановился и оглянулся. Человек, звучащий ужасом, вынырнул с Михайловской. Он бежал во все лопатки, но все же не успел: две гигантские черные членистые лапы буквально пригвоздили его к асфальту, проткнув насквозь. А следом из-за домов стал вылезать невероятных размеров паук, черный, как пещерная тьма.

Ужас, паника. Бежать, спасаться! Ноги сами понесли меня влево, по набережной канала Грибоедова. Вода… Питерские реки и каналы всегда мне помогали. Вода канала едва двигалась, но энергия от нее все равно исходила. Сзади неслась дикая какофония души агонизирующего паранорма. Пока она маскировала мое собственное звучание, но это ненадолго.

Заглушить его? Но как? Никогда еще передо мной не стояло такой задачи. Я бежал, пытаясь не позволить сердцу выпрыгнуть через глотку, и отчаянно пытался сообразить, что делать: невозможно погасить звучание человеческой души, не убив при этом ее обладателя. Мог ли паук слышать струны? Я бы не поставил свою жизнь на отрицательный ответ.

Рядом – место Силы. Банковский мост. Его грифоны – не просто красивые фигуры, на фоне которых всем охота сфотографироваться. Пусть на Изнанке и нет звучания, но Сила места должна оставаться – в едь на Марсовом поле все именно так. Я бежал со всех ног, стараясь только не оступиться на неровных плитах набережной. Впереди показались грифоны, а вместе с их появлением мне в голову пришла идея. Опять свалилась откуда-то извне. Пусть заглушить струны нельзя, но можно замкнуть свое звучание внутри себя, как музыку в наушниках. В месте Силы сделать это будет однозначно проще, как и всякий рискованный эксперимент.