Руины в цветах - Кристина Той

едва сдерживала звериный голод, ворочалась не один час, но уснуть так и не смогла. Решив быстренько поискать, чем бы перекусить, как была, в одном белье, она вышла на кухню. Дожидаясь, пока разогреется плита, она нашла в уголке, на тумбе, пластиковую, незнакомую ей коробку. Сначала трогать ее было страшно, но интерес быстро взял свое, и Ника стала крутить коробку в руках и нажимать поочередно на все кнопочки. Раздалось тихое шипение. Ника отпрыгнула, замерла – и вдруг после услышала тихую мелодию.

– Вау…

Завороженная, она выпрямила спину, с размаху ударилась головой о шкафчик и потеряла равновесие, но… не упала. Ее кто-то поймал, приобняв со спины. Немного испуганная, она осторожно обернулась и увидела улыбающееся лицо Эрика. Щеки Ники покраснели, она не смогла произнести ни звука. Ей было ужасно неловко, что она не одета.

– О, ты нашла старый кассетный плеер? Я такой с отцом разбирал, – тихо прошептал Эрик на ушко девушке, чтобы никого не разбудить. – Но лучше мы его утром попросим включить, ладно?

Эрик выключил музыку одним легким касанием, а потом медленно провел рукой над плитой.

– Плита нагрелась.

– А… да-а… – Ника растерялась, и от этого речь ее стала несвязной. Она попыталась было оправдаться за неуклюжесть и внешний вид, пряча под ладонями красные щеки, но и пары слов связать не могла.

– Ты так и не обработала раны? Тебе хоть выдали то, чем это можно сделать? – Эрик улыбнулся и поставил сковороду на плиту. Он повернулся к холодильнику, начал бегать глазами по полупустым полкам.

– Да, – прошептала она. – Жидкость, мазь какая-то и бинт, но у меня не получилось самой, – покраснев, призналась она.

– Тащи сюда, я все сделаю. О, я нашел еду! Кажется, гречка; будешь?

«Беда, беда-а-а-а», – пронеслось у нее в голове.

– Буду… Я шорты надену и вернусь.

«Нет, нет! Я не могу влюбиться! – мотала головой Ника, бегая по комнате в поисках шорт. – А если я сейчас не вернусь, он не поймет, обидится… Уф-ф…»

Она собралась с духом и вернулась на кухню, где за столом с чашкой в руке ждал ее Эрик.

– Бессонная ночь?

– Да, – смущенно произнесла Ника, уже смирившись с тем, что этот голос ей хочется слушать вечно.

Он аккуратно обработал ей раны: обязательно дул на локоть, когда сильно жгло, и нежно поцеловал в коленку, чтобы быстрее зажило. Первая ночь новой жизни, когда для всего остального мира они были мертвы – казалась такой долгой и теплой.

Глава 11

Нехотя проснувшись от солнечных лучей, бьющих ей прямо в лицо через небольшое окошко, и вспомнив, что уснула она точно не в своей кровати и вообще не в доме Слотов, Аня сразу же открыла глаза и резко села. Изгнание не сон; она жива – и это тоже не сон. На соседней кровати крепко спал Эрик, другая же пустовала. Аня не успела собраться с мыслями, уцепиться хотя бы за какое-то предположение, куда мог подеваться друг, как в коридоре послышались шаги, и в комнату вошел Дюк. Из одежды на нем были только шорты; капельки воды блестели на бледном спортивном теле. Вытирая волосы, он не сразу заметил бодрствующую Аню, уткнувшуюся от стыда в подушку.

– Ты бы хоть постучал, – шепотом возмутилась она, поглядывая искоса на спящего Эрика.

– О, доброе утро! Я тебя смущаю?

Аня, не поворачиваясь, кивнула.

– Да брось! Давай я прокачу тебя до кухни? – улыбнулся Дюк, хитро сверкнув глазами. – Ника уже успела облить меня горячим чаем, поэтому моя одежда в стирке.

Аня подняла глаза, выглядывая из-под подушки, как хомяк из норки. Ей потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к такой неожиданности. Она вдруг заметила, что улыбка Дюка изменилась. При первой встрече он недобро ухмылялся и казался не очень приятным. Сейчас его улыбка стала мягче, хотя все равно предвещала какую-то шалость.

– Я не такой плохой, как вы все обо мне думаете. Не смотри на меня, как на монстра.

Ане стало стыдно.

«Каждый из нас сыграл свою роль в этом изгнании», – подумала она, поколебавшись немного, и сдалась.

– Так что там насчет поездки на кухню? – все так же тепло и одновременно хитро спросил Дюк, повесив на стул полотенце.

Он присел перед ней, повернувшись спиной. Она поморщилась, пытаясь найти свежую рану или гематому на его руке, но там ничего не было. Едва Аня смирилась с тем, что его ушиб не так серьезен, и собралась запрыгнуть на его спину, как ее внимание привлекла татуировка в виде штрихкода с цифрами «01.11» на задней стороне его шеи. Затем она взглянула на глубокий шрам у правой лопатки и осторожно провела по нему пальцами. Дюк вздрогнул.

– Эй! Щекотно же!

– Извини. – У Ани возникло множество вопросов, но задавать их сейчас показалось неуместным. Смеясь, она взобралась ему на спину, обхватив за шею, и прикрыла глаза, вдыхая его аромат. Запах был необычным. Не гель для душа, не мыло. Запах лавандовых трав… Она уткнулась носом ему в плечо, наслаждаясь. Убедившись, что Аня держится крепко, Дюк бегом, лавируя из стороны в сторону, заторопился вниз.

– Доброе утро! – радостно крикнула Аня, въезжая на кухню и уловив приятный запах свежей выпечки. Она спрыгнула со спины Дюка и села за стол.

– Доброе, – улыбнулась Ника.

– Кушайте, кушайте скорее! Рой-Рой ждет, а он, кроме бульонов, ничего не ест, – поторопила Натали. – Мальчика разбудите, друга вашего. А то ему ничего не достанется.

– Я уже встал, – спускаясь по лестнице, произнес сонный Эрик.

– Ты прям как тень… ниндзя, – засмеялась Аня, испытывая неловкость за брата.

Под куполом, будучи совсем ребенком, Аня проводила время только с Эриком и практически не общалась с другими детьми. Поначалу она вообще всех игнорировала, скромно сидя где-нибудь в одиночестве, и во дворе ее стали называть умственно отсталой. Мамы запрещали дочерям с ней дружить, а мальчишки не упускали случая подразнить ее. Пока Эрик не сцепился с одним из них. Аня тогда с криками и слезами на глазах накинулась на обидчика, здорово расцарапав ему щеку и шею. Отец того мальчика бранился, называя Аню и Эрика беспризорными щенками, которых надо изолировать от нормальных детей или вообще выгнать за купол. Но Миша одним своим видом резко охладил пыл незадачливого папаши, и тот мигом убрался восвояси. С тех пор Аню никто не обижал, хотя она по-прежнему не любила ни с кем общаться. Только с Эриком, мнение которого всегда было очень важно для нее. И сейчас она не хотела даже