Железный лес - Анна Малышева

– Саша, извини, – воспользовался остановкой Игнат. – У тебя неприятности из-за меня.

– Да забудь. Ей просто поговорить охота. Смотри, вот дом, где я жила. А вон там – мои окна, под крышей.

Игнат, задрав голову, рассматривал окна.

– Слушай, – внезапно решила Александра. – Давай поднимемся на минутку.

– Как скажешь, – покорно ответил Игнат.

Вслед за Александрой он вошел в подъезд и стал взбираться по мраморным ступеням, которые по центру были истерты до того, что образовались выемки. Художница испытывала необъяснимое волнение и все ускоряла шаг. Она жалела о том, что отдала ключ Маневичу – это было словно предательством перед ее старым приютом.

Наконец, мраморная лестница закончилась. В мансарду вели ажурные стальные ступени. Александра точно знала их количество.

– Двадцать восемь, – произнесла она вслух.

– Чего? – выдохнул ей в спину запыхавшийся Игнат.

– Двадцать восемь ступенек. А…

Объявление с ее новым адресом, которое она приклеила к двери скотчем, исчезло. Это покоробило художницу. «А я-то хотела дописать свой телефон, чтобы старые заказчики могли меня находить…»

Она хотела постучаться, на всякий случай, но тут же обратила внимание на то, что дверь, обитая ржавыми железными листами, чуть приоткрыта. Александра открыла ее и вошла. Игнат последовал за ней.

Ее сразу окатила удушливая жара, исходившая от близкой раскаленной крыши. Она взглянула на маленькие мансардные окна – все они были наглухо заперты. Подоконники были сплошь в свечных огарках. Их просто укрепили в расплавленном стеарине. Если бы свечи догорели до конца, пожар был бы неизбежен. Но кто-то задул их, когда до старых сухих досок оставалось несколько сантиметров.

Игнат, смотревший в другую сторону, увидел гораздо больше.

– Саша, – хрипло выдохнул он. – Там кто-то есть.

Она резко обернулась, посмотрела, куда он указывает, и тоже увидела в темном углу, под скошенным скатом крыши, лежавшего человека.

– Идем отсюда, – все так же хрипло попросил Игнат.

– Погоди.

Осторожно ступая (все скрипучие половицы были ей известны), она подошла ближе. Теперь Александра могла рассмотреть незнакомца.

Он лежал на спине и в таком положении казался необыкновенно высоким. Плотного сложения, круглое лицо обрамлено модной скандинавской бородой. Бежевый летний костюм, шелковая рубашка в полоску, светлые туфли. Из-под обшлага рукава виднелись массивные золотые часы. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал угол черного носового платка. Незнакомец лежал, чуть отвернув голову к скату крыши, и Александре пришлось сделать еще один шаг, чтобы убедиться – в правой стороне лба зияет черное отверстие. Вокруг головы незнакомца, на досках, было нечто вроде черного нимба. На него то и дело садились мухи.

– Саша, – Игнат подкрался сзади и тихо простонал: – Уходим отсюда, ты разве не видишь… Меня сейчас стошнит. Ты запаха не чувствуешь? Тут такая жара…

Не договорив, он бросился к двери и, распахнув ее настежь, выскочил на площадку. Александра слышала, как он давится там, сдерживая рвотные позывы. Она была не в силах двинуться с места. Как всегда, в шоковые моменты, ею овладевало необычайное спокойствие. Время словно замедлялось, позволяя себя рассмотреть, как поезд, медленно проходящий вдоль перрона. Сама она в такие минуты вовсе не двигалась, только смотрела.

То, что именно этот человек искал ее у Юлии Петровны, она поняла сразу, как только увидела его. То, что он мертв – тоже. Но кто он и как сюда попал?

– Са-аша… – донеслось с площадки. – Ты с ума сошла… Убираемся отсюда!

– Погоди, – собственный голос, очень ровный, она услышала словно издалека. – Я должна понять, кто он.

– Зачем?!

– Его убили в моей мансарде.

– Она больше не твоя, ты сама сказала… Уходим, умоляю, или я сейчас один убегу…

Но Игнат не убежал, а остался снаружи, время от времени испуская нечто вроде дрожащего всхлипа. С ним была истерика. Александра смотрела, отмечая взглядом все новые детали. Незнакомец лежал, вытянув руки вдоль тела. Левая рука, почти касавшаяся ее мокасин, была обращена ладонью кверху, правая же была прижата ладонью к полу. Работая с натурой, Александра привыкла делить позы на естественные и неестественные. Позиция левой руки казалась ей странной. Кроме того, в ней что-то было.

Наклонившись, стараясь не дышать, она вгляделась. Полуразжатые пальцы скрывали некий предмет.

– Да неужели ты будешь его трогать?! – не выдержав, закричал Игнат, и тут же осекся, оглянувшись на лестницу.

Александра огляделась. После ее отъезда по углам осталось немало хлама. Порывшись, она достала сломанную вилку. Осторожно подцепив зубьями предмет, она извлекла его на свет.

Это были скромные советские часы с потертым кожаным ремешком. Точно такие же когда-то подарили ее отцу, и часы до сих пор шли. Но у этих часов стрелки остановились. Ремешок был оторван с одной стороны, сломалась перекладина, которая его удерживала на корпусе.

– Что ты делаешь?! – просипел Игнат. – Это против закона! Ты еще по карманам пройдись!

Не ответив, Александра рассматривала часы. Она их узнала. Склонившись над телом, преодолевая ужас, постепенно проступающий сквозь шок, она пристально рассматривала его, не решаясь прикоснуться. Ее взгляд зацепился за уголок черного носового платка, выглядывавший из нагрудного кармана пиджака. С помощью вилки – прикоснуться к телу она не решалась, Александра извлекла на свет то, что оказалось вовсе не платком. Это была черная лакированная визитная карточка, с вытисненными на ней золотыми буквами. Точно такая же лежала у нее в бумажнике.

Александра взяла визитку, пробежала взглядом по буквам и вместе с часами опустила ее в карман. Отступила от покойника на несколько шагов. Потом еще на несколько. Ей стало трудно дышать. У двери Игнат схватил ее за рукав и вытащил на площадку.

– Уходим!

Теперь он почти бежал вниз по лестнице, а художница еле шла – у нее начали подкашиваться ноги. Ей приходилось держаться за перила. Александра перестала ощущать жару, ее бил озноб.

На улице Игнат взял ее под руку.

– Идем отсюда, спокойно, не привлекаем внимания, – почти шептал он, глядя вперед. Особняк, забранный железными лесами, давно остался позади, а он все шептал, и Александра чувствовала, как одеревенела от страха его рука.

* * *

Они сидели в уличном кафе, забившись за самый дальний столик в углу. Александра молчала. Она словно забыла о том, что куда-то спешила. Зато Игнат непрерывно шептал, водя взглядом по сторонам.

– Они нас не тронут, не имеют права. Он давно умер, я уверен, что давно. Я летел в самолете, ехал в такси. Может, я даже еще был в Вильнюсе!

– А у меня алиби нет, – наконец, подала голос Александра. – Юлия Петровна видела, как меня привез какой-то мужчина. Это был мой старый друг. Когда мы проезжали по переулку, там, в мансарде, были видны зажженные свечи. Подумать только! Может, он уже тогда был мертв!