Холодное сердце пустыни - Вера Волховец

Кажется, настал черед Пауля озадачиваться вопросом — что и где он сказал не так.

Ей не удалось отделаться от Пауля, который всерьез вознамерился пойти её провожать.

— Час почти рассветный, — Пауль пожимал плечами, затягивая под плечом ремешки кожаного наплечника, — духи уже засыпают, а вот шваль всякая как раз просыпается. Так что лучше я с тобой пройдусь, лилия моя, продышусь заодно. Утренний воздух — свежий. За завтрак сойдет.

Он никак не хотел прекращать называть её вот так. И когда она третий раз сделала ему замечание, что “моя” в адрес чужой рабыни звучит неправильно, Пауль лишь вздохнул и сказал, что это звучит не неправильно, а мечтательно. Ему бы, мол, хотелось, чтобы он мог называть её так по полному праву, увы, судьба ему это не позволит.

А ей хотелось только вцепиться ногтями в кожу своих щек и содрать её, обнажить сущность, чтобы засияли знаки духа и на лбу, и по всему её телу.

Но зачем ей этого хотелось?

Пауль ведь не понимал, кому это говорит.

Он не понимал, что смотрит не на кого-нибудь, а на ненавистную ему Сальвадор.

Перед тем как пойти и разбудить Падме, Мун улучила минутку и заскочила в умывальную комнату. Просто потому что, кажется, только так она могла побыть наедине с собой. Так вот, без причины и какого-нибудь обычая Пауль от неё отставать не хотел.

Именно поэтому, после того как за её спиной задернулась циновка, пряча её от Пауля, девушка не сразу даже прикоснулась к воде, хотя умыться ей сейчас точно не помешало бы. Кожа лица грозила закипеть от бессильной яростной боли, что кипела сейчас в крови Мун.

Ей хотелось только ослепнуть. И оглохнуть. Как и всегда, когда гибли её девочки, её сестры, всякая из тех, кого касалась её рука. Даже по рассказу Пауля — Мег просила у Сальвадор благословения. Если просила — значит, получила.

То что описывал Пауль… Оно действительно могло произойти. Что можно было действительно легко найти в Махаккаре, так это смерть.

Нет, претензии у Пауля были, конечно, смешные.

Мун промолчала о том, что не в праве Сальвадор было спорить с волей Нии-Фэй, предназначившей Мег кому-то из детей пустыни. У богини любви был свой промысел. И она тоже была на него благословлена солнцеликой Шии-Ра.

Мун промолчала о том, что это право женщины — выбирать её судьбу. На этом Сальвадор стояла крепче всего. И не намерена была изменять своим правилам из-за тысячи возмущенных братьев, отцов и мужчин, не желающих слышать слово “нет”.

Мун промолчала наконец о том, что очень странно адресовать претензию Сальвадор к смерти, что произошла без её участия. Кровная магическая связь — она ведь не сказала, почему умерла Мег. Не от руки же Сальвадор, так? А сама пустыня убивала прекрасно, здесь одних голодных духов, магических тварей и просто всякого голодного до чужого добра сброда было предостаточно. Далеко не все маги могли с этим справиться.

Умерла — да. По иному поводу кровная связь не срабатывала. Она и вправду просила помощи. Но, видимо, и Пауль, и Рик — тоже магически одарены были. Незначительно, не как сестра, и явно не очень занимались этими талантами, да и что сказать — обучение чародейству стоило дорого. Многие маги были самоучками, складывали чары по интуиции, за всю свою жизнь покупая от силы пару учебников по магии.

Но братья Ландерсы точно были способны, кровную связь тоже могли прочувствовать только люди с магической искрой в сердце. Вот только чем могли помочь балбесы старшие братья? Ничем не смогли.

Но все-таки… Да, все ясней становилось, откуда в памяти столько дыр и путаницы. И тогда ей тоже было больно. И тогда тоже хотелось только забвения, которое не мешало бы ей исполнять долг.

Мег не стало. Её сестры не стало. Через несколько дней после того, как она даровала Мег свое благословение. Оно ведь имело силу. Оно должно было принести ей счастье. Но что-то случилось. Не обошлось без какой-нибудь демонической твари, только они могли обходить благословения пустынных духов.

И как же это было паршиво. Был ли вообще смысл хоть за что-то воевать в этой пустыне?

Если все равно день за днем здесь гибли её сестры.

Если все равно оставались демоны, духи, боги — которым было плевать на несправедливость, которые жили как им хотелось.

Нет, это все пустые мысли, Сальвадор останется верна посмертной клятве, до тех самых пор, пока никто не оспорит её право держать кинжалы справедливости. До тех пор — она будет воевать. И если хоть одной спасенной судьбой станет больше — значит, благословение Шии-Ра она получила не зря.

Но как же горько, горько ощущать собственное бессилие. Когда кажется, делай, не делай — все равно ничего не меняется…

Она не могла плакать долго. Она вообще не должна была плакать — там за циновкой стоял и ждал её Пауль. Вот только не оплакать Мег, еще одну без времени ушедшую в чертоги предков сестру, она не могла… Если бы она разучилась чувствовать боль за других — тогда цена бы её Суду была небольшая.

— Ну, что ты, Салли, — шепнул эфир, и стало еще хуже.

Только не он, только не сейчас…

Но нет. Все назло её желаниям. Именно он, именно сейчас.

Эльяс проявился за её спиной, отражаясь в мутноватом зеркале. Во всем своем полуголом татуированном величии. Подлинный нарцисс, во всем его самовлюбленном великолепии.

— Неужто ты плачешь? — проникновенно шепнул он, и одно из его крыльев скользнуло по коже плеча Мун. Под покрывалом. Мерзавец не чурался пользоваться магией, зная, что её тошнит от подобных грязных прикосновений.

— Коснись меня еще раз, Эльяс эль Мор, и я вырву твои шайтановы крылья голыми руками, — прошипела девушка и повернулась к Ворону лицом.

— Ну-ну, зачем так официально, Салли, я же говорил тебе, называй меня просто “мой король”, — нагло осклабился Ворон, но перья свои подобрал.

— С удовольствием вырву вам язык, мой король, и заставлю вас его сожрать, — ядовито улыбнулась Мун, сложила ладони перед лицом и даже поклонилась.

— Ты такая дерзкая, Салли, — Эльяс прицокнул языком, — я вот все думаю, какой смысл у твоего непослушания. Ты знаешь волю судьбы. Ты станешь моей. Я ведь все тебе припомню, когда ты сдашься. К чему так нарываться на неприятности?

— К тому, чтобы судьба поняла, что это была весьма паршивая идея? — холодно уточнила Мун, скрещивая руки на груди.

— Поздно, Салли, эту судьбу уже вовсю нам обещают люди Махаккара. Сдалась бы ты уже наконец. Я, может быть, даже не буду тебя наказывать за все твои выходки.

Она качнула подбородком, не говоря ни слова. Не существовало в этом мире слов, которые объяснили бы Эльясу эль Мору, что в мире существует что-то кроме его желаний и претензий. В сложившейся ситуации она даже не понимала, почему он так легко поддается воле этой сказки. Видимо, ему понравилась идея, что самая непокорная змея Махаккара может принадлежать ему.