Десятая невеста - Анна Корвин

нашем случае. Ни одного из «божественных» мы нынче ещё не наблюдали. Что ж, если один занят государственными делами, а остальные шестеро шляются без дела, сразу ясно, кто в курятнике петух. Вот их всех и посадили в клетку. Умно.

   Разнаряженные в пух и прах девки изо всех сил делали вид, будто чисто случайно сюда заглянули и вовсе не ждут, когда из распахнутых дверей появятся императоры. Ах, ну что вы, я просто мимо проходила, и знаете, тут такая дивная роспись на стенах – это ведь эпоха династии Кинь? Позабавившись этим зрелищем, я побежала пообедать, после уж пора и переодеваться. Соперницы мои настроены серьезно, а я не намерена вылететь до того, как обнаружу шлем, так что «доспехи красоты» мне еще как понадобятся. Несмотря на то, как пыжился Со Фу, рассказывая об испытаниях, меня не покидало чувство, что Барбара права. Император выберет ту, кто ему понравится. Правила были путаные, мутные. Что значит «пинь может быть больше пяти»? Почему мы не можем знать, как нас оценивают? Почему нельзя узнать, на чем срезались другие? С одной стороны, в этом был смысл: наверное, то, как мы себя ведем и что делаем, действительно говорит о каких-то важных для императрицы Чиньяня качествах. И может даже быть, что они и правда будут честно считать наши пиньки. С другой – я сильно подозревала, что вся эта суета с шариками и прочее надувание щек устроено для того лишь, чтоб Камичиро к нам присмотрелся. Я не исключала того, что среди этих семерых его и вообще нет. Может, он где-нибудь в уголке притаился и сидит тишком, наблюдает. Или же – я задрала голову, проходя мимо Золотого дворца – устроился у окна и подглядывает за нами, изверг. Выбирает, кого сожрать.

   По случаю торжественной первой встречи с императором, на которой необходимо было предстать перед «божественным» во всей красе, я выбрала голубой наряд в розочках. Я считала, что привлечь он мог разве что пчел, но Барбара утверждала, что «небесный цвет символизирует чистоту и непорочность девицы», а розочки «намекают на то, что дева – нежный цветок». Что-то я сомневалась, что Ворон, Павлин или Огонек усвоят сии послания, но – пусть будет. Тем более что прочие платья немногим лучше. А у этого ещё и вырез чуть не до пупа. Покажем, так сказать, товар лицом. Затянуть корсет я позвала невольницу, и хотя она не сразу разобралась, что к чему, удивилась не особенно. Похоже, и тут среди девок было принято истязать себя ради красы. Волосы я закрутила в жгуты и косички, перевила их жемчужными ниточками и уложила так затейливо, как смогла. В уши повесила большие резные серьги с синими камушками. Когда я шла, они покачивались и издавали тихий звон. Как ботало у коровы. Ну и ничего: если что, не потеряюсь. Лицо набелила, на ресницы и губы краску нанесла, погоготала над собой, из-за корсета едва не задохнувшись, и пошла императоров покорять.

   Сад Двадцати Четырех сосен от нашего дворца был недалеко. Через два ручейка, два пруда с блестящими рыбинами и четыре горбатых мостика. Тут поставили несколько круглых столов, над ними – большой навес, что бы дождь не помешал пиру. Поодаль от них под сосенками стояли вразброс лавки со спинками – это для бесед с глазу на глаз. Для испытания же предназначалась просторная, вымощенная белыми плитками площадка, освещенная разноцветными фонариками. Вокруг нее с трех сторон стояли лавки в несколько рядов, с четвертой – семь тронов для «божественных» и мягкий табурет для Со Фу. Неподалеку возвышалась аккуратная куча мешков и свертков.

   Я пришла одной из последних, за несколько мгновений до того, как явились Со Фу с императорами, и не могла не заметить, что наши ряды поредели. Из пятидесяти девок осталась половина или немногим больше. А с прочими что случилось? Камичиро уже сожрал? Или опаздывают? Это они зря. Тут за каждый чих – медленная мучительная смерть.

   Впрочем, Со Фу сразу же развеял мои сомнения.

   - Как видите, - он с улыбкой повел ладошкой вокруг себя, - многие из вас упростили императору выбор и отправились домой.

   - Добровольно? - не удержалась Брунгильда.

   Со Фу ласково улыбнулся.

   - Они попытались угадать, кто император, и дали неверный ответ.

   - Вы не говорили, что за это отправляют восвояси, – сказала я.

   - А обычно тебе всегда и все объясняют, дитя? – спросил Со Фу. – Кто-то нашептывает на ушко, чем и как обернется каждое твое действие? Я нарочно не стал предупреждать о том, что неудачная попытка закончится изгнанием. Эти девушки сделали высокую ставку – и проиграли.

   - Кто-нибудь угадал? – спросила одна из невест.

   Со Фу кивнул. Среди девиц поднялся шум, словно ветерок пробежал по листве. Все заозирались в попытках понять, кто счастливицы. Но у них (или у нее) хватало ума себя не выдать. Я прикинула, как бы я себя вела. Заработала бы шарики и затихарилась. Если выделишь одного из семерых, другие это заметят. Налетят на него, как осы, а ты жди толченого стекла в тарелке, змеи в спальне, ядовитого паука в башмаке. Нас, конечно, обыскивали, но толку. Ножик, допустим, я сегодня же с кухни легко могла стащить, никто б не заметил. Служанкины штаны и халатик я с веревки в прачечной уже свистнула. Пригодятся. А что? Вы у нас шлемы тырите, ну и мы у вас… что плохо лежит. Если думаете, что можете безнаказанно обносить Белолесье, так не на тех напали. Я и ложечек серебряных ребятам на подарки у вас умыкну.

   Со Фу между тем настроился на торжественный лад.

   - Да начнется же, – провозгласил он, - церемония. Можете преподнести ваши дары императору.

   Ох ты ж ёжик… Какие ещё дары?! Я хлопнула себя по лбу, запоздало припоминая, что Со Фу вещал что-то такое, когда нас привезли во дворец. А я тогда отвлеклась, награждая императоров прозвищами и, видать, прослушала. Дары, чтоб их. Конечно! Вот когда я пожалела о пряниках, расписных блюдах, медах, серебре и глиняных свистульках, которыми снабдил меня Явор. Все забрали проклятые лиходеи. Вот ведь дурища. По пути могла же что-то прикупить. Чего растерялась? Я с тоской смотрела, как девки, одна за другой, брали из кучи свои подарочки и с поклоном выкладывали перед императорами. Одна – ковер, своими руками сотканный. Вторая – бутыль редкого