Три стервы - Титью Лекок

– Сказать честно? Мне кажется, ты должна скорбеть по своей подруге, а не пытаться отыскивать подозрительные знаки и сигналы там, где их нет.

– Как ты можешь такое говорить?

– Да что ты нервничаешь?

– Я нервничаю, потому что это невыносимо. Я с тобой делюсь важными вещами, а ты мне не веришь.

– Но в этом нет ничего страшного.

– Для тебя – ничего страшного. Тебе на это плевать. А для меня – речь идет о моей лучшей подруге, у которой пуля снесла пол-лица.

Он положил своего пингвина на диджейский пульт.

Just thinkin’ I’m breakin’ the beats I’m rappin’ on

CIA FBI

All they tell us is lies

And when I say it they get alarmed

Cause I’m louder than a bomb

– Погоди. Ты хотела узнать мое мнение. Если тебе нужно услышать, что ты права, задай вопрос любому парню в этом зале. Он будет рад угодить тебе. А я искренне отвечаю, что я по этому поводу думаю. Ты заводишься не пойми отчего.

– При чем здесь какие-то парни? Считаешь, ты единственный мужчина на свете, который принимает меня всерьез?

– Проехали. Я ничего не говорил. Абсолютно бессмысленный разговор. Эй, внимание, пора ставить новую песню.

– Ну нет! Так легко ты не отделаешься! – Одновременно она щелкала по своему плееру.

Go away – get away, get away, get a-way,

Every wet nurse refused to feed him

Electrolyte smell like semant

I promise not to sell tour perfumed secrets[8]

– Ты считаешь, что можно наговорить мне уйму гадостей, а потом свалить?!

– Да ничего такого я тебе не говорил! Стою и спокойно тебя слушаю.

– Черт тебя побери, прекрати выливать на меня ушаты презрения!

– Ты шутишь? Я? Презрение? Я делаю для твоего вечера флаер и не слышу ни слова благодарности, прихожу в идиотской шапке, чтобы доставить тебе удовольствие, а теперь ты еще на меня орешь?! Знаешь, что я тебе скажу? Ты меня задолбала!

Он развернулся и ушел.

You can’t fire me because I quit

Throw me in the fire and I won’t throw a fit

Эму трясло от ярости. Первая мысль – лучше бы она трахнулась с говнометателем. Это бы привело его в чувство. Она старается, а этот козел даже не замечает. Она отказывалась признавать, что оба они завязли в паутине скандала.

Назавтра Эма пришла на работу почти вовремя, но стоило ей устроиться в кресле, как зазвонил телефон на ее столе. Она покосилась на Блестера, но тот передвинул стул и теперь сидел к ней спиной.

– Алло?

– Эма! Ко мне в кабинет! Прямо сейчас!

Когда вызывает шеф, это всегда плохой знак. Если к тому же он предпочитает звонить по телефону, вместо того чтобы пройти два шага по коридору, дела решительно плохи. За два года он вызывал Эму трижды. Первый раз, чтобы подписать трудовой договор, второй – чтобы объявить, что отчет о выставке Софи Калль не соответствует теме рубрики “Культура”, и в третий – чтобы сообщить, что график посещения редакции не настолько гибок, как ей, по всей видимости, кажется.

Она встала, сердце стучало, как барабан, а ноги подкашивались. Эма сделала глубокий вдох и сказала себе, что сегодня наверняка не ее день, но бывает и хуже. Да, временами главный ведет себя несимпатично, но он не фашист. И не сожрет ее с потрохами. Двигаясь по коридору, она пыталась представить Вселенную и убедить себя, что в ее масштабах втык от шефа – ерунда, полная ерунда. Сотни миллионов человеческих существ пережили с незапамятных времен несравнимо худшие испытания. Все же ее ждет не Варфоломеевская ночь. Стоит перетерпеть неприятные минуты, и потом все наладится. В порыве страха, нахлынувшего перед тем, как она постучалась, Эма поклялась себе, что больше никогда в жизни не опоздает. Просто необъяснимо, почему ей стукнуло в голову являться на работу, когда попало. Ее сожаления были, конечно, столь же искренними, сколь и обусловленными ситуацией.

Главный ждал ее за столом, скрестив на груди руки. Он знаком показал, чтобы она закрыла дверь. Эма сделала это и села в кресло, предназначенное для посетителей. Говорили, что однажды в нем сидел сам Николя Саркози. Главный прочистил горло, наклонился над столом, набрал полные легкие воздуха, а потом завопил с таким напором, что она даже подпрыгнула.

– ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ, ЧТО, БЛИН, ТЫ там наворотила? ТЫ НЕ ДОВОЛЬНА СВОЕЙ РАБОТОЙ? Да? Тебе тут не нравится? РЕШИЛА СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ТЕБЯ ВЫШВЫРНУЛИ? НЕНАВИЖУ, КОГДА МЕНЯ ДОСТАЮТ СО ВСЯКОЙ МУДАЦКОЙ ФИГНЕЙ!

Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Лицо побагровело, казалось, еще немного, и он взорвется. Эма воспользовалась паузой, чтобы защититься.

– Я более чем довольна работой. В чем все-таки дело? Тебя так раздражают мои опоздания или что? Тогда мне очень жаль, и я хочу извиниться. Уверяю тебя, это больше не повторится.

– А-а-а… Твои опоздания… ДА КЛАЛ Я НА ТВОИ ОПОЗДАНИЯ!

– Но тогда, чем орать на меня, может, объяснишь, что происходит?

– Объяснить тебе? Ну сейчас я тебе все объясню! ВСЕ! Сегодня утром мне позвонил пресс-атташе министра культуры. ГРЕБАНЫЙ ПРЕСС-АТТАШЕ ГОСПОЖИ МИНИСТРА ГРЕБАНОЙ КУЛЬТУРЫ! И не для того, чтобы расточать комплименты, будь уверена!

– А что случилось?

– Вот-вот. “А что случилось?” Примерно так я и ответил. Среагировав так, я уже выглядел полным кретином. С каких это пор мы делаем серию материалов о женщинах-политиках? Можешь мне показать на графике, когда планируется выход? Если ты пользуешься своими редакционными контактами, чтобы готовить материалы для других изданий, это очень плохо кончится!

Слишком много информации за один раз. Поскольку Эма не могла переварить все одновременно, она решила сконцентрироваться на защите, планомерно переходя от пункта к пункту.

– Вовсе нет. Во-первых, я не стану работать на другое издание, не предупредив тебя. Во-вторых, я как раз собиралась предложить тебе исследование на те-му женщин-политиков, только хотела сначала понять, можно ли что-то вытянуть из этой идеи. Чтобы не начинать от балды. Вот и все.

Она инстинктивно втягивала голову в плечи, стараясь казаться более беззащитной, и держала рот приоткрытым, чтобы выглядеть слегка идиоткой. Ее матери была хорошо знакома эта ее техника, которую она окрестила стратегией удивленной черепахи. Почти помимо собственной воли главный как будто немного успокоился. Он продолжил ворчливым тоном:

– Что, Мишель забыл тебе объяснить? Существом дела мы не занимаемся! Нас интересуют только подробности жизни селебрити!

– Знаю. – Она убедительно покивала. – Именно поэтому я не собиралась делать аналитический материал. – Она вытаращила глаза, насколько могла, чтобы еще больше походить на наивную дуру. – Я и хотела подготовить что-то типа из жизни знаменитостей. Решила, тебя это должно заинтересовать. Но я же не могла вот так взять и выложить это в министерстве.