Три стервы - Титью Лекок

Женщина на рецепции издала пронзительный вопль, который как будто послужил для остальных викингов в балаклавах сигналом к продолжению атаки. Таинственные снаряды летали по всем направлениям, а Фред и Эма застыли, окаменев словно два придурка. Один из снарядов упал в метре от них, Эма опустила голову и увидела, как он подкатился прямо к ее ногам. Это была обычная пластиковая бутылка, которой помешала взорваться в воздухе слишком крепко завинченная пробка. Эма наклонилась пониже, пытаясь рассмотреть ее содержимое. Сомнений не осталось. Перед ней лежало то, что следовало назвать каловой бомбой и никак иначе. Смесь мочи и фекалий, наверняка разбавленная водой. Именно эта отвратительная коричневатая жижа покрывала стены. Первой Эминой мыслью было срочно спасти замечательные ботинки, которым грозило немедленное утопление в дерьме. Она схватила Фреда за руку, перешагнула через снаряд и рванула к выходу.

Но и снаружи оказалось не лучше. На секунду они уставились на шеренгу полицейских, бегом окружавших вход в министерство. Потом обменялись растерянными взглядами и тут же задохнулись от первой очереди гранат со слезоточивым газом. Люди в балаклавах побежали, а Фред схватил ее за руку и потянул вслед за ними.

– Фред! Зачем мы бежим вместе с ними?

– Не знаю. У меня приступ паники.

Если уж выбирать, пришло в голову Эме, она предпочла бы дерьмовые бомбы слезоточивому газу, и ее посетила печальная мысль, что несчастные ботинки явно не предназначены для спринта и все равно не выйдут невредимыми из сегодняшних передряг. На перекрестке с улицей Сент-Оноре образовался затор. Те, что в балаклавах, быстро нырнули в поджидавшие их микроавтобусы, которые рванули с места. Горел зеленый свет, то есть улицу не перейти, а за спиной у Эмы и Фреда усердствовали полицейские. Они стояли посреди тротуара, словно два отморозка, не двигаясь, охваченные паникой, как вдруг кто-то потянул Эму за рукав. Она обернулась, и парень в арабском платке, натянутом до самого носа, сделал знак следовать за ним. Он увлек их в ближайшее кафе и усадил на террасе.

– Подождите меня.

Фред дрожа свалился на стул. Его явно лучше было не трогать, дать успокоиться. Эма решила, что самый правильный способ прийти в себя – воспользоваться тем, что они на террасе, и выкурить сигарету. Первая затяжка – и она с наслаждением и некоторым испугом констатировала, что ядовитый дым проникает в ее расширившиеся легкие значительно глубже, чем обычно. Затем она проверила состояние своих ботинок. Подошвы были практически в порядке, но на мыске имелось пятно. Она постаралась не задумываться над его происхождением и тут услышала, как Фред что-то пробормотал. Эма наклонилась к нему. Он обессиленно обвис на стуле и выглядел абсолютно невменяемым.

– Что ты сказал, зайчик?

– Дерьмо. Они разбросали дерьмо. На нас. Экскременты.

– Знаешь, это не так уж страшно.

– Ненавижу кал. Не переношу. Мне плохо от одной мысли о нем. И как только им удалось затолкать такие крупные фекалии в бутылки?

– Ну-у-у… Это напоминает загадку лягушек в бутылках с водкой.

Чуть растерянные полицейские патрулировали залитую солнцем площадь Пале-Рояль. Гуляли туристы. Эма расстегнула кардиган. Становилось жарко. Погода наводила на мысли о близящемся отпуске. Это напоминало ей последние дни учебного года, которые она проводила на террасах кафе. Полицейские начали возвращаться в комиссариат. Она предположила, что пришла очередь уборщиков, на которых свалилась внеочередная работа по очистке министерства от антиглобалистского говна. Похоже, эти борцы с государством – полные идиоты, если заявились в министерство, до отказа нашпигованное секьюрити. Их бомбометатель явился на террасу уже без платка и толстовки с капюшоном. В чистенькой рубашке. Он смочил и пригладил волосы, а когда уселся за столик, они увидели, что на его лице сияет широкая улыбка, в которой просверкивают искорки гордости.

– Все в порядке? – спросил он с насмешливой заботой.

– Супер. Как раз планировала принять лечебную ванну из дерьма. Можешь объяснить, к чему это? Сейчас выпьем и отправимся на конкурс блевоты?

– Да нет. Когда наши убегали, я чуток подзастрял, и все свалили. А я не успел вскочить в машину. Так что, если вам не в лом, можно немного тут всем вместе посидеть, вроде мы не при делах, пока мусора от меня не отвалят. Не против?

Когда он улыбался, то выглядел очень мило и на его лице читалось, что ему море по колено. Вот в таких ситуациях и требуется однозначно ответить на вопрос, постоянные у нее отношения или нет. Кто она на самом деле – фактически мужняя жена, которая, глядя на парня, ограничивается эротическими фантазиями, или же независимая женщина, нацелившаяся на новую добычу?

Погода была хорошей, она никуда не спешила, Фред был не в состоянии встать и напоминал крупного карпа, вытащенного из воды. У Эмы также имелась некая задняя мысль: кто лучше параноика-левака мог просветить ее насчет подозрительных делишек министерства?

– Годится. Но за кофе платишь ты. Здесь цены аховые. Кроме того, ты излагаешь нам моральное обоснование вашей акции, потому что, на свежий взгляд, все это выглядит как протест против приемной в госучреждении.

И тут случилась довольно неожиданная вещь. Сомнительный Эмин стеб имел оглушительный успех. Сначала ее левак хмыкнул, потом веселье неудержимо нарастало с каждой секундой, пока восторг не достиг размаха, на удивление не пропорционального значимости примитивной шуточки. Чем дольше он о ней думал, тем отчаяннее заходился смехом. Он просто корчился от хохота. Через какое-то время ситуация стала почти неловкой. Он побагровел и икал, на глазах выступили слезы.

– Типа… – Ему даже не удавалось перевести дух. – Типа, мы намерены атаковать все приемные в мире. Врубаешься? Типа, группа активистов, сражающихся за уничтожение приемных.

Эма ободряюще улыбнулась ему. Ей вдруг пришло в голову, что если она собирается его подцепить, то не грех бы узнать, сколько ему лет, и пригляделась повнимательнее. Двадцать – двадцать один максимум. Кстати, типично подростковая реакция – повторять и повторять рассмешившую шутку. Он, видимо, уловил ее легкий скептицизм, потому что решил уточнить:

– Нет, ты въезжаешь? Такой абсурдистский прикол. В английском стиле.

– Еще бы я не въезжала, если это мой прикол, – оборвала она, немного расстроившись из-за того, что сопляк растолковывает ей ее собственный юмор. – А если серьезно, зачем вы это делаете?

Догадавшись, что обязан разъяснить воинственную логику своей акции, парень успокоился.

– Ты, похоже, не знаешь, что министр – та еще гадина. Тебе известна ее последняя фишка насчет яслей для сотрудниц, типа ее волнуют проблемы условий труда? Так вот, все лишь для того, чтоб они подольше торчали в офисе.

– Но тут никакой сенсации. Она первая так это и объясняет.

– Ну да, но вот о чем она умалчивает, так это о том, что она срезала все дотации на неформальные инициативы. Мы собирались обжить сквоты, но нас оттуда выперли. Мы все оказались на улице, а ведь она обещала найти нам помещения. И ради чего все это? Да ни ради чего. Здания пустуют. Два миллиона шестьсот тысяч квадратных метров пустого жилья в Париже, тебя это не шокирует?