Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников

Александр включил музыкальный центр и надел радионаушники. Электронные звуки, как иголки снежинок, засверкали в его воображении, покалывая возбужденный мозг. Звездным хаосом взорвалась мощь ударных инструментов и обрушилась ядерным взрывом на его незащищенное сознание. Одна из любимых мелодий взбудоражила его память, — они же с Наташкой не раз ласкали друг друга под эту песню! Высокие голоса солистов забрались куда-то на самый верх своих вокальных потенциалов и вдруг отчаянно рухнули в бездну, сорвавшись на хрип, щемящая сердце мелодия прервалась, оставляя слушателю тревожные скрипы и постукивания.

Саша запустил компьютер и закурил, ожидая, когда его электронный раб и господин марки «Компак» подготовится к работе. «Пентиум-3» не заставил себя долго ждать и, привычно пожурчав, высветил на экране монитора заставку — обнаженную женщину-бушменку, стоящую в профиль на фоне желто-малинового заката. Кумиров-младший «кликнул» электронную почту. Процессор захрустел, выполняя команду. Пользователь отхлебнул кофейного ликера, запил щедро заваренным кофе и затянулся самокруткой с марихуаной.

«Как смешно устроен мир, — подумал Сашка. — Живут себе очень умные люди, которые постоянно совершают разные замечательные открытия и изобретают что-то новое, до сих пор неведомое всем остальным людям. Их подвижническая работа на первых порах кажется другим непонятной и ненужной. Человечество, как правило, совершенно не заботится об этих гениях. Проходит сколько-то лет, и люди начинают пользоваться всеми этими чудесами и за их счет зарабатывать деньги и целые состояния. Сколько миллиардов людей обеспечили свою жизнь за счет колеса? А сколько выжили за счет антибиотиков? А сколько живут сейчас за счет ядерной реакции? Почему же на каждом экземпляре видеомагнитофона или компьютера не написано, кто и когда изобрел эту аппаратуру? Наверное, многим это было бы очень интересно знать, да и по отношению к изобретателям получилось бы вполне достойно».

Папка «Входящие» оказалась волнующее плотно заполнена новыми сообщениями. Кумиров-младший давно знал наизусть некоторых своих постоянных корреспондентов. Особое вожделение у него вызывало чтение адресов тех девчонок, с которыми он занимался виртуальным сексом. Конечно, ими могли оказаться и пенсионерки, если им и впрямь было не лениво, да и не накладно часами «кликать» своих друзей в Интернете. Поддерживать связь с Александром могли и мужики, прикинувшиеся бабами, или какие-нибудь транссексуалы, — какая разница? Главное, что они клево обо всем пишут, а некоторые еще и рисуют, да и фотки или клипы бывают такие, что и от компьютера не успеешь отойти, как семя подопрет!

Сколько ночей, да нет, сколько суток кряду проторчал он у этого колдовского ящика, в котором раздаются вздохи и стоны, словно в лесу, — то ли древесный ствол, то ли ветка под чьим-то шагом, угадай! Иногда его электронный властелин сопит и похрапывает. Иногда он пытается взять власть в свои руки и под видом того, что завис, начинает выполнять отнюдь не заданные Сашей команды.

Бывали дни, когда, ошалевший от изматывающего нервы бдения перед светящимся экраном, Кумиров раз и навсегда решал больше не общаться по чату, не лазить в порносайты, прекратить чтение безумных посланий по е-мэйлу. Но, еще не приняв окончательного решения, он уже начинал сомневаться в реальности своего шага. Саша пытался размышлять на тему лимитирования своего нахождения около компьютера: час, два часа, ну три часа в день — не более, иначе ему когда-нибудь окончательно заклинит репу и он совершит что-нибудь сугубо криминальное.

«Это так же, как с моим детским онанизмом, — догадывался юноша. — Сколько раз я клялся себе завязать с этой похабной привычкой, но все эти монументальные слова по концовке оказывались пустым звуком, раздавленным моей похотью дождевым грибом. Это так же, как беда бухаря или ширялыцика, — они ведь тоже после каждого облома судьбы зарекаются уйди в завязку, но кто из них отказывается от своего рабства? Я, пожалуй, таких героев еще не встречал».

Проходили дни, и он действительно возвращался в мир электронной магии и лжи. Вот и сейчас он чувствовал, как его электронный друг и враг пытается разлучить его с любимой, суля новые сладострастные миражи, от которых чешутся потом не только глаза, но и… руки. Кумиров вспомнил, как однажды в его спальне стали раздаваться голоса. Собственно, в ту кошмарную ночь он понял, что и раньше слышал голоса, только они не звучали столь отчетливо и пугающе.

В ту ночь он оторвался от компьютера под утро, причем спиртное и марихуану в эти сутки употреблял во вполне допустимых дозах. Александр несколько раз засыпал, сидя в удобном французском кресле, но усилием воли заставлял себя возвращаться к реальности и вновь бросался в пропасть вожделения. Прекратить блуждание в порносайтах его заставило уже знакомое головокружение и ощущение езды на машине. Кумиров чувствовал, что это уже не сон гасит свет его испорченного разума, а сам разум дает серьезные сбои, и сознание меркнет, обрекая его столкнуться на какие-то мгновения с абсолютным мраком и забвением.

Саша выключил компьютер, сонно добрался до дивана и утонул в пахнущем нарциссами постельном белье. Он был готов тотчас заснуть, но вдруг услышал отчетливый голос отца: «А если повторить?» Юноша насторожился, но не стал открывать глаза, а только постарался представить, где сейчас может находиться отец, когда он сюда вошел и почему Саша этого не заметил.

Кумиров никогда не умел определять время, лежа в постели, а тем более впадая в сон, поэтому никогда не смог бы точно сказать, когда он услышал следующую реплику. Теперь прозвучал голос Ваньки Ремнева. Он произнес: «Валяй, а то сам забудешь!» Саша вновь постарался не признаваться себе самому в том, что он действительно предельно четко услышал голос своего друга. Глаза молодого человека оставались закрытыми. Он старался не шевельнуть ни единой мышцей, будто это могло стать гарантией его незаметности, необходимость в которой стала вдруг для него предельно очевидной. Кумиров только напрягал свой слух, пытаясь уловить и расшифровать все звуки, доступные его ушам.

Прошло еще какое-то время, в течение которого Александр пребывал в полусне-полуяви. Неожиданно, то есть вновь без всякого предварительного уведомления в виде шороха, скрипа, дыхания или покашливания, раздался совершенно незнакомый Кумирову женский красивый, хорошо поставленный голос: «Когда решишь, тогда и потратишься!» Юноша недолго полежал с закрытыми глазами, внезапно открыл их, повертел головой и внимательно огляделся. Комнату озарял свет луны, и можно было заключить, что пока ничего не изменилось, во всяком случае, не было заметно, чтобы кто-то где-то стоял или сидел. Саша решил полежать с открытыми глазами, чтобы окончательно убедиться в том, в чем он и без того был достаточно убежден, — что он на самом деле не спит, и проверить, станут ли ему и в таком состоянии являться голоса.

Кумиров лежал, изучая загадочные тени на стенах, образованные светом луны, прорезанным ветвями садовых деревьев и оконными переплетами. Чтобы не заснуть, он вращал орбитами глаз по часовой и против часовой стрелки, сводил зрачки к носу и часто хлопал ресницами. Неожиданно откуда-то от окна, совсем рядом с изголовьем его дивана, возник мужской высокий сварливый голос с преднамеренной педерастической, кокетливой интонацией: «Отвечай, а то повешусь!» Саша резко сел и посмотрел туда, откуда прозвучал голос. В это время от стены, к которой был приставлен диван и где, конечно, никто не мог уместиться, послышался голос его два дня назад убитой бабушки: «Не делайте на него ставку!» Кумиров повернулся к стене, где на выкрашенной луной в серо-голубой цвет рыхлой плоскости индусского ковра восьмирукий Шива делал кому-то непонятные для Саши, но, возможно, очень важные, судьбоносные знаки. И здесь тоже никого.