След паука. Часть вторая - Анна Шнайдер

Но больше всего Дайда ужасала не мысль о том, каково будет Тайре всё это узнать. Нет. Он понимал, что Морган наверняка пытался найти какой-то другой выход из ситуации, но не смог. И арест Рида будет означать, что… что девушка, давным-давно обречённая на смерть – принадлежащая Геенне – всё-таки умрёт, как только перестанет получать чужую жизненную силу.

Гектору отчаянно, до бешено колотящегося сердца и безумной боли в груди, не хотелось, чтобы Тайра умирала. Но в то же время он понимал, что не сможет не выполнить свой долг. И, в отличие от Рида, он никогда не стал бы убивать других людей ради того, чтобы жил тот, кого ты любишь.

И если другого выхода нет… значит, Тайра обречена.

***

В последнее время Тайра привыкла к тому, что постоянно чувствует слабость. Она быстро уставала и хотела спать уже к полудню, подавляя постыдное желание лишь силой воли. Но последние несколько дней – почти сразу после убийства Зака – Тайра вдруг ощутила прилив сил. Нет, слишком много энергии не прибавилось, но она по крайней мере перестала клевать носом уже во время обеда, с лёгкостью выполняла поручения отца и чувствовала себя уставшей только к вечеру.

Это был радостный признак. Впрочем, так случалось всегда каждый раз, когда ей внезапно становилось плохо, начинались частые потери сознания, судороги и носовые кровотечения. Отец обещал, что всё пройдёт, и через несколько дней состояние Тайры постепенно начинало приходить в норму. И она бы непременно повеселела сейчас, но после прошедшего гадания на Зака не хотелось даже есть, не то, что улыбаться.

Девушка пыталась понять, зачем всё-таки отец избавился от Иниго, но ничего толкового в голову не приходило. Не так уж он и мешал, этот шантажист и пьяница, тем более, что Гектор под личиной Джона Эйса его хорошенько приструнил. Мелкие пакости, словечки грубые – всё, на что был способен Зак. И Тайра не верила, что отец мог затеять всё исключительно из-за этого.

Даже в мыслях она не способна была произнести слово «убийство» по отношению к Моргану. «Избавился», «убрал», на худой конец «ликвидировал», только не «убил». Её подсознание восставало против этого слова. Отец всегда был для Тайры образцом, эталоном, нормой порядочности, и она не желала пересматривать это мнение.

Должно найтись какое-то объяснение. Разумное! Обязательно должно. Зак был негодяй и мерзавец, нечего его жалеть. Заслужил!

Думать так было мерзко. Какой-никакой, а человек всё-таки. И никто не вправе решать, кому жить, а кому умирать. Поэтому Тайре было непросто примириться с мыслью о том, что её отец убийца, и она уже вторые сутки металась между двумя полюсами. На одном было написано: «Зак гадёныш, демоны с ним»; а на другом: «Убийство – это всегда убийство, и нечего его оправдывать дурным характером жертвы».

К собственному удивлению Тайра обнаружила, что преодолевать подобное настроение ей очень помогает Риан. Всю субботу она была с ним в мастерской, а вечером согласилась погулять по лесу – просто так, не собирая травы. Риан отвлекал её, рассказывая о жизни во дворце, о своём детстве, об учёбе в столичном университете и даже о том, как охмурял девушек, и Тайра смеялась над этими рассказами, забывая о собственных горестях и тревожных мыслях.

– Завтра можно будет повторно использовать очки, силовой камень зарядится, – сказал Риан за ужином, и девушка ощутила, как сердце наполняется радостным предвкушением. – Посмотрим на закат?

– Да! – восхищенно согласилась Тайра и неожиданно подумала, что понятия не имеет, как выглядит сам Риан. Не под иллюзорным амулетом, а по-настоящему. Она даже хотела добавить, что хочет посмотреть на него самого, но почему-то постеснялась.

В ночь с субботы на воскресенье Геенна и таинственная тень Тайре не снились. Зато снился ледяной туман. Он волновался, густел, и девушке казалось, что она слышит, как тихонько пыхтит от усердных стараний человек, который находится за ним, пытаясь пробраться к Тайре.

У него ничего не выходило, и в конце концов она услышала негромкие всхлипы и плач. По этому плачу сразу стало понятно, что там, за туманом – ребёнок. Взрослые так не рыдают.

– Как тебя зовут? – прокричала Тайра, надеясь, что ребёнок услышит и ответит. Быть может, так у неё получится помочь?

Но он то ли не услышал, то ли туман заглотил его ответ. Так или иначе, но ничего, кроме повторяющегося «а… а… а…» Тайра не разобрала.

Она не стала звать Гектора в свой сон. С тех пор, как Тайра узнала правду об исчезновении Зака Иниго, в присутствии дознавателя – и неважно, во сне или наяву – ей было неловко. Причём гораздо больше, чем перед отцом за свою ложь об отсутствии ночных вылазок и несдержанное обещание не гадать на Зака.

Гектор ждал девушку возле калитки, как обычно, и Тайра слегка напряглась, ощутив на талии его крепкие руки, а затем почувствовала, что взмывает в воздух.

– Это уже становится традицией, – произнёс он с улыбкой, двигаясь в сторону леса. – Ношу тебя на руках в начале встречи, а обратно ты идёшь сама. Хм… может, мне и обратно…

– Я так ходить разучусь, – пробурчала Тайра, утыкаясь лицом в грудь Гектора. Его близость волновала её, а от запаха, который она помнила наизусть, сладко тянуло внизу живота. – Странно… – Она принюхалась ещё раз, усердно раздувая ноздри. – Раньше от тебя сильнее пахло табаком, а сейчас…

– Я стал меньше курить. – Тайра почувствовала, как Гектор пожал плечами. – Вообще давно хочу бросить, но слишком уж работа нервная, срываюсь постоянно. Мы с Сули вдвоём начали курить после того, как Карла исчезла. Сестра бросила, а я так и не смог. Потом и… необычные курительные смеси начал приобретать.

– Дурман?

– Да. Не сильный, галлюциногены не люблю. А вот если хорошо расслабляет и настроение повышается…

– Я понимаю.

– Да? – В голосе Гектора было сомнение, и Тайра решилась рассказать.

– Да, понимаю. Когда я в институте училась, за мной один парень ухаживал. Хорошо так ухаживал, правильно, и не настаивал ни на чём, ждал. Он мне нравился. А потом… однокурсница случайно подслушала его разговор с другом и передала мне содержание. Оказалось, что ему просто было интересно, за какое время он сможет меня уломать на постель. Он ко мне относился как к несчастной больной собачке, которой если и перепадёт чьей-то любви, то лишь из жалости. Я поначалу подумала, что она врёт, но почти сразу убедилась – нет. Нашла у отца в шкафу дурманные травы, накрутила себе несколько сигар и накурилась так, что потом сутки тошнило.

– Ох, Тайра… – вздохнул Гектор полушутливо-полусочувственно.

– Да ладно, подумаешь. Я ещё легко отделалась, не успела влюбиться по-настоящему. Погоревала пару дней и забыла.

– А отец ругался?

– Нет, – Тайра улыбнулась, вспоминая, с каким остервенением в тот вечер Морган перетряхивал свои шкафы. – Он просто сжёг все дурманные травы и сказал, что больше такие курительные смеси мы продавать не станем. А потом принёс пива и солёной рыбы… – Девушка вздохнула, и вдруг с отчётливой ясностью подумала: неважно, убийца её отец или нет. Всё равно это её отец, и любовь к нему ничто и никто не изменит, не сотрёт. В конце концов, если бы она сама кого-то убила, для отца это тоже ничего не изменило бы.