Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир - Аджа Рейден

Прибыл Алонсо Рамирес, командир ближайшего военного лагеря. Согласно рассказу Агуадо, он «задал вопросы индейцам [деревни] Итоко о том, где находятся изумрудные шахты, но никто не захотел сказать. Потом очередь дошла до маленького мальчика по имени Хуан, индейца из этой деревни, прожившего долгое время рабом при Рамиресе и ставшего христианином. В благодарность за доброе отношение к нему хозяина он пообещал отвести Рамиреса туда, где его родители и другие индейцы из той деревни брали изумруды». Судя по всему, «Рамирес не стал мешкать с этим делом и, не теряя времени, созвал своих людей, взял с собой магистрата, чтобы зарегистрировать шахты. Проводник повел их [и] … они были найдены по указаниям того же самого индейского мальчика»[68].

Так – во всяком случае, если верить Педро де Агуадо, присутствовавшему при этом, – была обнаружена крупная изумрудная жила в Музо. Или оставлена без прикрытия, смотря по тому, как вы к этому относитесь. В конце концов, испанцам показали самые крупные изумрудные жилы Колумбии, и сделал это маленький мальчик. Потребовалось всего лишь десять лет кошмарной оккупации и капелька стокгольмского синдрома.

У этой истории есть все признаки классического католического чуда. Была Пасха, испанцы были спасены от разорения и безжалостных язычников маленьким мальчиком, недавно обращенным в католичество. С радостью в сердце он отдал изумрудные жилы, защищая которые его народ умирал, в буквальном смысле умирал в течение десятилетий. Все могло случиться именно так или иначе. Но это их история, и они за нее цепляются.

Испанцы верили, что Господь послал им беспрецедентные богатства Нового Света, потому что они были правы с моральной точки зрения, потому что они это заслужили и потому что Господь хотел, чтобы они ими воспользовались. Они не сомневались в том, что, подобно чеку на предъявителя, милость Господа оплатит счет за любой геноцид. Испанцы пребывали в этом счастливом заблуждении, пока «королева-еретичка» Елизавета I и ее пиратский флот не изуродовали испанскую экономику и не лишили их уверенности в себе, уничтожив в 1588 году Великую испанскую армаду.

К сожалению, испанская монархия верила, что право на стороне сильного в буквальном смысле слова. Пока мы рассматриваем эту историю и ее персонажей, мы не так далеко ушли от финансовой и моральной логики шестнадцатого века, как нам хотелось бы верить. Тогда, как и сейчас, богатство часто путали с правотой. На самом деле наша нынешняя экономика и банковская система уходят своими корнями в это сомнительное утверждение. Вся наша современная финансовая система зародилась в Испании в 1551 году в порту Севильи. И появилась она из‑за проблем, созданных гейзером богатства, прибывающего из Южной Америки.

Давайте вернемся назад и начнем с малого. Почему в эпоху великих открытий торговые бусины использовались как валюта в местах, подобных Америке? Потому что, как я уже говорила ранее, они почти ничего не стоили для европейцев, но имели высокую цену в тех местах, которые европейцы открывали, завоевывали и (или) колонизировали. Следовательно, европейцы могли их использовать с выгодой для себя, выменивая на эти бусины то, что было привычным и изобильным на далеких континентах: скажем, землю в Северной Америке, людей в Западной Африке или сапфиры в Шри-Ланке. Сделки подобного рода называются арбитражными. В них вы с выгодой используете разницу между двумя и более рынками, практически не делая никаких начальных вложений, но получая в ответ существенную выгоду. Термин наверняка показался вам знакомым, поскольку он часто используется в современной банковской системе. За это и за быстрый приток сокровищ в Старый Свет мы должны благодарить Испанию.

Добыча изумрудов[69] испанцами в Новом Свете стала первым случаем в истории, когда несметное количество богатств переместилось с такой скоростью из одного места в другое. Не существовало способа подсчитать все эти богатства.

Севилья была единственным портом Испании, способным принять корабли из Америк. Именно там собиралось множество кораблей с сокровищами из Нового Света. Грузовые манифесты (официальное указание груза) не отличались особой точностью вследствие ошибок, воровства, взяточничества или контрабанды[70], а чаще всего в результате сочетания всего указанного выше. Изумруды подсчитывали особенно небрежно. В связи с их высокой ценой и относительно малым весом и размером они были идеальным товаром для черного рынка, их легко было спрятать и перевезти, о чем свидетельствует пример монаха Педрасы.

К тому же не существовало связи в режиме реального времени между Южной Америкой и Европой, поэтому невозможно было предсказать заранее размер или время прибытия конкретного груза. Единственное, что не вызывало сомнений, так это непрерывное прибытие кораблей, флотилия за флотилией, нагруженных изумрудами, золотом и серебром. Каждый год оказывался богаче предыдущего. Парадоксальным образом именно количество привезенных грузов стало проблемой. Как разгрузить? Как оценить? Как их обменивать?

Одновременно возникла и еще одна проблема – Карл V, внук Изабеллы и Фердинанда. Как всех по-настоящему глупых, по-настоящему богатых детей, его не заботило, откуда берутся деньги. Он (и в еще большей степени его сын Филипп II) не любил думать о деньгах. Карл V принимал как должное то, что денежный поток никогда не иссякнет. Самым демонстративным образом, с чем могут поспорить лишь несколько случаев в истории, он ухитрялся тратить деньги быстрее, чем пополнялась казна.

На что же он их тратил, спросите вы? На балы и азартные игры, как пышный и развратный французский двор? Нет. На драгоценности и дворцы, как обезумевшие от роскоши Романовы? Ни в коем случае. На инфраструктуру и бесконечную колониальную экспансию, как британцы во времена королевы Виктории? Не-а. Карл V тратил деньги, как и его дедушка и бабушка, на новые священные войны.

Полагаю, сердцу не прикажешь.

Бесконечный приток денег сделал его суперуверенным в себе, как это всегда бывает с детьми, имеющими в своем распоряжении трастовые фонды. В результате Карл V вел самые кровавые, самые дорогостоящие и в высшей степени бесполезные битвы в истории человечества, во всяком случае в эту эпоху. Его твердолобый сын, Филип II, перещеголял отца, вступив в противоборство с Елизаветой I. Карл V одновременно атаковал Нидерланды и сражался в Средиземноморье, воюя сначала с протестантами, потом с мусульманами, а затем с теми и другими одновременно. Кульминацией этих конфликтов стало безвыходное положение, пожиравшее огромные суммы. Карлу V пришлось снова и снова объявлять Испанскую империю банкротом, дожидаясь прибытия очередных кораблей из Нового Света и возобновления потока наличных.