Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер

никаких зацепок найти не удалось. Шериф говорил мне, что в Кападонии никто не станет помогать, даже если я буду гнаться за демонами ночи. Но я его не послушал и в итоге потерял время.

Покачав головой, Элейн сказала:

– Ты заявился в форме карнаби, естественно, никто не стал тебе помогать. Нужно было хотя бы переодеться. А так и правда зря проделал такой путь.

– Зато я встретил тебя, – возразил Оддин.

– «Зато» или «да еще и», это мы посмотрим, – мрачно отозвалась Элейн.

Она задумчиво устремила взгляд в окно.

– Зачем ему играть с тобой? – спросила Элейн. – Может, вы с ним знакомы?

Оддин побарабанил пальцами по столу.

– Сомневаюсь. Опыт подсказывает: такие, как он, глубоко в душе просто хотят, чтобы их вывели на чистую воду. Мечтают, чтобы мир узнал об их гениальных преступлениях. Чем дольше длятся эти кошки-мышки, тем тщеславнее они становятся. Подбираются ближе к тому, кто их ищет, начинают заигрывать. Но именно здесь они часто допускают ошибки. Это дает мне возможность наконец поймать их и отправить на виселицу.

– Ты что, постоянно с таким имеешь дело? – Элейн все же содрогнулась, представив, в какой реальности жил Оддин.

– Случаи обычно не повторяются. Но время от времени появляются типы с похожим поведением. Таких легко отличить от обычных преступников или тех, кто нарушает закон исключительно ради наживы.

К ним подошел трактирщик и настоятельно предложил что-нибудь заказать. Вечерело, заведение наполнялось посетителями, и он явно не хотел, чтобы кто-то просто занимал стол. Оддин заказал ужин и, не принимая отказ, угостил Элейн. Хорошо знавшая, что такое голод, да и порядком пресытившаяся лепешками из пекарни, она согласилась.

– Значит, ты теперь здесь задержишься, раз твой душегуб в этом городе? – уточнила она.

Это прозвучало почти как начало светской беседы, но интерес у Элейн был другой. Оддин кивнул.

– Это отвлечет тебя от Ковина и Магистра, – убежденно заявила она.

– Если бы! Я уже три раза был у брата с тех пор, как убили его прачку. Я за пять лет с ним столько не разговаривал, как за эту неделю.

– А с Магистром ты не разговаривал? Не предупреждал, что его жизнь в опасности?

Перед ними поставили тарелки с тушеной капустой. Рядом с глухим стуком опустились глиняные стаканы с пивом. Элейн чуть не проглотила язык от одного только запаха.

– Разговаривал. Но Магистр у нас человек своеобразный. Уж на что я словоохотлив и красноречив, но этот заговорит кого хочешь. А в результате… Короче говоря, я поступил иначе, – заявил наконец Оддин, подвигая к себе ужин. – Дал Ковину понять, что, несмотря на явный почерк Художника, он тоже под подозрением. Ходят слухи, что это он довел девушку, и она бросилась в реку.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Элейн.

– Я опрашивал знакомых убитой, ее соседей, родственников, – пожал плечами Оддин.

Она хмыкнула. Отчего-то ее не покидала уверенность, что он просто прохлаждался целыми днями. Чем еще объяснить этот вечно цветущий вид и блаженную улыбку?

– Что на это сказал Ковин?

– Если сделать выжимку из его словесных выкрутасов, то самоубийство – личный выбор каждого, и если у кого-то слишком тонко чувствующая натура, то вина в этом не его. И по опыту: полагаю, суд с этим согласится. Тем не менее я объяснил, что лучше ему не высовываться.

– Что он ответил на это?

– Рассмеялся.

Плечи Элейн поникли, хотя она даже не заметила, что была напряжена.

– И, по-твоему, это достаточная защита Магистра? Если уж тебе плевать на него, может, все-таки используем как наживку и поймаем Ковина на месте преступления?

– Милая девушка, – с язвительными нотками произнес Оддин, – прошу, на мгновение сделайте предположение, что вы не умнее всех в Мидленде.

Элейн сложила руки на груди, ожидая, что собеседник предложит доказательства тому, что это мнение ошибочное.

– Я приставил караульного наблюдать за Ковином. Якобы для защиты от потенциальной угрозы со стороны убийцы, на деле – чтобы приглядывать за ним самим. Караульный считает, что защищает мормэра, мормэр знает, что караульный защищает от него. Поняла?

Она дернула плечом. Может быть, что-то и было в этом плане. Хотя идея поймать Ковина и отдать его в руки правосудия нравилась ей больше.

Впрочем, в любом случае она собиралась найти способ испортить Ковину жизнь, будет он пытаться убить Магистра или нет.

– В общем, пока мы ловим Художника в Нортастере, думаю, Магистр в безопасности.

Элейн чуть помолчала, вспоминая, что еще хотела спросить у Оддина. Она не собиралась встречаться с ним каждый день, а значит, стоило задать все вопросы сразу.

– Что ты знаешь про планы Ковина жениться на племяннице короля Болтайна?

Он чуть нахмурился:

– Они у него точно есть.

– Это мне и без тебя известно.

– Так чего тебе еще? Ну, виды у него на эту девицу. Не знаю, почему он так за нее уцепился; она дочка младшей из четырех сестер короля. Если подумать, не самая блестящая партия. Так он еще и сам вдовец. Никто не даст ему жениться повторно, пока не пройдут положенные три года траура. Был бы он простым крестьянином, может, что и получилось бы, но мормэру не позволят. И я не понимаю: ну убьет он, предположим, Магистра Света. Займет его место другой. Он правда думает, что король закроет глаза на все это?

– Да! И неужели нельзя просто дождаться, пока пройдут три года, правда? – поддержала Элейн.

– Он, быть может, и дождался бы, – протянул Оддин, – но вот принцесса, которая его один раз в глаза видела, вряд ли проявит должную верность и терпеливость. Ей семнадцать, она начала выходить в свет, родня начнет искать ей жениха.

– А кто среди возможных кандидатов? – заинтересовано спросила Элейн.

– Ну, я же не мамка с девицей на выданье. Не очень-то интересуюсь этими вещами.

Она хмыкнула:

– А чего же? Может, ты и есть самый подходящий жених. Из знатной семьи, хорош собой, чувство юмора, подвешенный язык… какие там еще у тебя достоинства, не помню.

– Ну да, кого ж ей выбрать: мормэра, наследника фамильного состояния, или простого полицейского? – Оддин усмехнулся, а затем серьезно добавил: – Но даже если бы это было правдой, я хочу жениться по любви.

Элейн закатила глаза.

– В чем дело? – Он вопросительно поднял брови. – Ты не веришь в брак по любви? Или вообще в любовь?

Она чуть стушевалась. Сначала ведь хотела пошутить над тем, какой он наивный мечтатель, но Оддин так серьезно задал вопрос, что собственная приземленность показалась ей бессердечной.

– Отчего же, – покачала головой Элейн. – Мои родители были прекрасным примером того, что брак и любовь могут идти рука об руку. Но последние десять лет я