Подари мне нежность - Донна Флетчер

Тяжело дыша, она кивнула. Ее страх сделался осязаемым.

Поняв это, Каван застонал и прижался лбом к ее лбу.

– Я убью любого, кто посмеет прикоснуться к тебе, – сказал он. – Ты принадлежишь мне.

Гонора сидела в комнате для шитья, крепко обхватив себя руками, и смотрела в пляшущие в очаге языки пламени. Ее сильно знобило. Она не помнила, как дошла из конюшни до замка – голова была занята мыслями о том, что только что произошло между ней и Каваном. Ее потрясло, как быстро она оказалась на полу, а Каван – на ней. И как будто этого недостаточно, он прикоснулся к ней в интимных местах. Но хуже всего было то, как она себя при этом чувствовала.

Гонора снова задрожала, хотя вовсе не от холода, а от собственного отклика на прикосновения мужа и понимания – он никогда не сделает ей больно и не возьмет силой. Гонора знала, что он порядочный человек. Она знала это даже раньше, чем впервые встретилась с ним. Жители деревни всегда отзывались о нем с уважением. Он доказал свою отвагу решимостью отыскать брата Ронана, и ее, Гонору, он действительно оберегал. Даже пошел вслед за ней в лес, хотя считал, что он заколдован.

Гонора думала, что с его стороны было очень храбро отправиться к ней на выручку, несмотря на то что соплеменники сплетничают о его странном поведении после возвращения из плена и наверняка начали сплетничать о том, что он сумел вернуться из заколдованного леса невредимым.

Да еще и тот поцелуй, о котором она никак не может забыть. Гонора провела пальцем по влажным губам, припоминая вкус этого поцелуя. Тогда от охватившего ее трепета она не хотела, чтобы Каван останавливался. Она опустила руку и снова крепко обхватила себя, пытаясь унять дрожь.

Ей понравился не только поцелуй, но и прикосновения Кавана. Мысль встревожила Гонору и одновременно вызвала восхищение, окончательно сбив ее с толку.

И это его заявление: «Ты принадлежишь мне, и я убью любого, кто посмеет прикоснуться к тебе». Похоже, она все-таки нужна ему. Наконец-то Гонора принадлежит человеку, который к ней небезразличен и готов ее защищать. Она не испытывала такого ощущения покоя с тех пор, как умерла мама. Выживать наперекор жестокости отчима приходилось в одиночку, а теперь в этом нет необходимости. У нее есть муж, который будет ее защищать, и семья, которая, кажется, готова о ней заботиться, пусть даже только из чувства долга.

Этот брак оказался удачным во многих отношениях. У Гоноры в мыслях не было, что когда-нибудь ей придется благодарить отчима за то, что он устроил этот союз, но если подумать хорошенько, то замужество оказалось самым лучшим событием в ее жизни!

Теперь осталось убедить мужа понять разумность их брака и, конечно же, скрепить обеты.

Дверь, скрипнув, отворилась, Гонора обернулась и увидела плотный носик черного щенка, просунувшийся в щель. Заметив Гонору, он помчался к ней со всей скоростью, которую позволяли его коротенькие лапки.

Гонора села на пол, скрестив ноги, и щенок прыгнул, хотя на самом деле просто перевалился через ее ноги. Упершись лапами ей в грудь, он начал лизать подбородок Гоноры, радостно виляя хвостом.

– Да как же ты сумел…

– Мне показалось, что малыш без тебя тоскует, и я решил сводить его в гости.

Гонора с изумлением увидела в дверях Кавана. Он стоял, прислонившись к косяку и скрестив на широкой груди руки.

– В конце концов, он ведь твой.

Ее лицо засветилось от восторга.

– Правда? И ты не против?

– Мне нравится мысль, что рядом с тобой будет еще какой-нибудь защитник, кроме меня. Кто-нибудь, кому я могу безусловно доверять.

– Ты поможешь мне обучить его. – Это прозвучало не вопросом, а утверждением. Гонора смотрела, как щенок, подобравшись к корзинке с шитьем, попытался запрыгнуть внутрь, но только опрокинул корзинку и шлепнулся сам.

Каван вошел в комнату и вытащил щенка из груды рассыпавшихся лоскутов.

– Думаю, ему потребуется много занятий.

Гонора улыбнулась. Похоже, щенок уже привязался к Кавану. Он его больше не боится, да и Каван относится к нему совсем по-другому – более дружелюбно и ласково.

– Мне тоже, – храбро заявила она. – С первым заданием я не справилась.

Каван осторожно бросил щенка Гоноре на колени и сел рядом с ней на пол, согнув колени и положив на них руки. У Гоноры перехватило дыхание, когда пламя очага осветило его грубоватое лицо.

– Самое главное то, что ты старалась, – произнес Каван.

– Ты преподал мне неоценимый урок, – негромко произнесла она, наслаждаясь глубиной и яркостью его темных глаз. В этой темной глубине была не только сила, но и достоинство, и – как осмелиться признать это? – искра страсти.

– И что за урок?

– Думать прежде, чем прыгать, – мягко улыбаясь, ответила Гонора.

– Мудрая тактика для любого воина.

– Лахлан считает меня воином, – произнесла Гонора, поглаживая щенка, уютно устроившегося у нее на коленях.

– Лахлан проницателен, особенно когда дело касается женщин.

– Он волочится за каждой, – хихикнула Гонора.

– Ты заметила?

Гонора закатила глаза:

– Нужно быть слепцом, чтобы не заметить этого, хотя мне кажется, что женщины предпочитают Артэра, потому что он очень красивый.

– Ты считаешь моего брата красивым? – резко бросил Каван.

Гонора удивилась, услышав уязвленную нотку.

– Я сказала вслух о том, что очевидно и о чем знают все.

Каван усмехнулся, но ей показалось, что сделал он это довольно неохотно.

– Ты права. Думаю, я просто ревную.

Это поразило Гонору, и она быстро спросила:

– Это почему же?

– Артэра ты считаешь красивым. А меня?

Гонора мягко улыбнулась и потупилась.

– Мне нравится твой облик.

Каван приподнял ее подбородок одним пальцем.

– Правда?

– Да. И твои черты мне о многом говорят.

Он убрал палец.

– И о чем именно они тебе говорят?

Гонора храбро придвинулась ближе к мужу и провела пальцем по морщинкам в углах его глаз.

– Эти морщинки говорят о мудрости твоих мыслей и решений. – Палец, едва прикасаясь, спустился к подбородку. – Подбородок выпирает вперед как раз настолько, чтобы я поняла – ты можешь быть очень упрямым.

В его глазах заплясало веселье, но он промолчал. Палец небрежно обвел губы.

– Вот эти неглубокие веерообразные морщинки вокруг рта говорят, что ты не часто высказываешься в гневе, зато крепко держишь свое слово и думаешь, прежде чем говоришь. – Она вернулась к глазам, ласково проведя пальцем под каждым из них. – Цвет твоих глаз становится то ярче, то темнее в зависимости от настроения. – Гонора понизила голос до шепота. – И от страсти. – Она быстро переместила палец к шраму и, прикасаясь, как перышком, провела по всей его длине. – Шрам говорит о твоей силе и мужестве. – Гонора едва не поежилась, представив, какую боль ему пришлось перенести, но спрашивать не стала. Зачем напоминать об ужасных переживаниях? Палец торопливо спустился вниз по носу. – А это? – Она шутливо стукнула по кончику носа. – Это мне ни о чем не говорит.