Слова потерянные и найденные - Елена Первушина

Правда, я смутно подозревала, что в XXI веке коммунизм еще не наступит, но, в конце концов, если я уже 15 лет прожила при социализме, то что мне мешало прожить еще намного, постепенно приближаясь к коммунизму?

Единственное, что меня беспокоило, я не всегда могла прочесть те книги, которые хотела (и поэтому, в частности, мне с трудом представлялось счастливое будущее, в котором предстоит жить). Я жила в Ленинграде, дома имелось приличное книжное собрание, да и вокруг, в школе и в микрорайоне, было достаточно библиотек и книжных магазинов. Но фантастика всегда оставалась дефицитом. Иногда удавалось получить абонемент на книгу в обмен на сданную макулатуру, так я приобрела несколько очень приятных томиков сказок, но абонементы на фантастику мне почему-то не попадались.

Приходилось покупать ее втридорога у книжных спекулянтов, которые стояли в условных местах рядом со станциями метро и исподтишка показывали приклеенный к изнанке куртки список. Можно было ткнуть в него пальцам, тогда спекулянт исчезал на некоторое время, а потом возвращался с вожделенным томиком «Мастера и Маргариты» или «Трудно быть богом» братьев Стругацких. Книгу спекулянты могли оценивать в 20, 30, а то и 40 рублей (при зарплате 120–150), но «оно того стоило». Еще мне сказочно повезло: мой отец был одним из тех самых книжных спекулянтов, и благодаря этому я получала «дефицитные книги» из рук в руки (тогда я не задавалась вопросом, откуда берутся книги, которые мой отец потом продает).

Не волновал меня и другой вопрос: а почему так получается? Почему в школе нам говорят, что книгу надо любить, так как она — источник знаний, и в то же время припасть к этому источнику так трудно и дорого? В конце концов у нас «самая читающая страна в мире», а значит, книг просто не может хватать на всех, как не хватает мяса без костей (о его существовании я узнала только в начале нулевых), удобных зимних сапог, которые не нужно разнашивать (до сих пор чувствую в ногах «фантомные боли», когда вспоминаю об этой обуви), детских пальто, в которых можно легко поднять руку так, чтобы следом за ней не поднималось все пальто (существование зимних круток — еще одно мое открытие времен перестройки) и просто красивой, удобной одежды. Мода меня тогда не слишком волновала, журналы «Пионер» и «Костер» приучали нас с презрением относиться к «мещанству» и «вещизму», но удобную и красивую одежду я любила, как и интересные книги.

Сейчас меня очень трогает одна сцена в романе «Хищные вещи века» братьев Стругацких. Его главный герой по фамилии Жилин приезжает из Советского Союза, где уже победил коммунизм, на «загнивающий запад». И неожиданно встречает продавца книг. Соотечественники этого продавца, разумеется, относятся к его товару с пренебрежением (их больше интересует секс, наркотики и криминал), и он влачит жалкое существование. Совсем не так реагирует Жилин: «Я увидел книги. Здесь были великолепные книги. Был Строгов с такими иллюстрациями, о каких я никогда и не слыхал. Была “Перемена мечты” с предисловием Сарагона. Был трехтомник Вальтера Минца с перепиской. Был почти весь Фолкнер, “Новая политика” Вебера, “Полюса благолепия” Игнатовой, “Неизданный Сянь Шикуй”, “История фашизма” в издании “Память человечества”… Были свежие журналы и альманахи, были карманные Лувр, Эрмитаж, Ватикан. Все было… Я схватил Минца, зажал два тома под мышкой и раскрыл третий. Никогда в жизни не видел полного Минца. Там были даже письма из эмиграции»…

Тогда, в конце 80-х — начале 90-х мне были знакомы и абсолютно понятны чувства Жилина и я даже не задавалась вопросом: неужели в мире светлого будущего, в мире «Полудня», книги все еще останутся в дефиците и их нельзя будет просто заказать на дом, как еду или одежду. Видимо, братья Стругацкие тоже не могли представить мир без книжного дефицита, поэтому они просто не увидели логической неувязки в этой сцене. Но невозможность получить книгу, которая тебя заинтересовала, прямо «здесь и сейчас» в конце концов придавала жизни некую остроту. Люди же ходят на охоту и на рыбалку! А ты охотишься за книгами: азарт, дух соревнования, сладость победы, «без труда не вытянешь рыбку из пруда» и т. д. и т. п.

Гораздо хуже было другое: некоторые книги нельзя было достать нигде. Ни за какие деньги. Причем не только «антисоветские» книги и сочинения идеологов фашизма. Нет, речь шла о совершенно, на мой непросвещенный взгляд, невинных книгах, которые, казалось, просто забыли издать. Например, из буквально «крышесносного» романа Джона Рональда Руэла Толкиена «Властелин колец» («крышесносного» потому, что он фактически открыл всему миру новый жанр — фэнтези) издали только первую часть, а вторую и третью мы смогли прочитать лишь после начала перестройки. Я читала обзор американской фантастики, который был опубликован в альманахе «На суше и на море» и в котором автор сетовал, что четвертый роман «из цикла Фрэнка Херберта о песчаной планете Дюне» не так хорош, как три предыдущих и не пользуется такой популярностью. Читала и недоумевала: где бы достать хотя бы три первых, хороших, романа этого самого Херберта? Кстати, в том же альманахе (правда, несколькими годами раньше) опубликовали рассказ Мюррея Лейнстера «Исследовательский отряд», который произвел на меня очень сильное впечатление. Потом я узнала, что он входит в цикл «Колониальная служба», и мне, разумеется, сразу захотелось прочесть другие тексты из этого цикла. Но их почему-то никто не перевел и не издал. Подспудное ощущение, что я лишаюсь чего-то, что могло бы доставить мне (и не только) много радости и никому не принесло бы вреда, становилось все сильнее. О существовании таких романов, как «Мы» Евгения Замятина, «1984» Джорджа Оруэлла или «О дивный новый мир!» Олдоса Хаксли, да и вообще о существовании самого жанра антиутопия, я тогда просто не знала, а потому и не испытывала фрустрации от невозможности их прочитать.

* * *

Кстати, если вы читали «Хищные вещи века», вы помните, что Жилин привозит с собой в чемодане? Пишущую машинку! Ведь он собирается писать роман! Повесть написана в 1964 году. Почему-то даже гениальные визионеры (люди, способные увидеть облик будущего) братья Стругацкие не догадались, что в мире, который они описывают, где существует «БВИ» — «большой всепланетный Информаторий», где людей окружают киберы, не придумают какое-то более совершенное устройство для создания и размножения текстов.

Рассказ Стивена Кинга «Всемогущий текст-процессор» вышел в 1983 году (и был почти сразу же, по меркам того времени, переведен на русский язык и опубликован в журнале «Знание — сила» № 8–9 за 1987 год в переводе А. Корженевского). В этом рассказе персональные компьютеры, хотя еще довольно примитивные, предназначенные только для набора и печати текстов уже описываются как объективная реальность. Правда, у Стивена Кинга текст-процессор еще и исполняет желания, но ведь на то и фантастика! Сам автор позже писал, что идея пришла ему в голову после того, как он сам купил себе текст-процессор для работы.

Как и Стивен Кинг, и многие жители нашей планеты, поначалу я тоже использовала ПК как пишущую машинку. Собственного компьютера у меня тогда не было, я ходила в гости к одному своему приятелю «продвинутому пользователю» и набивала на его компьютере свои рассказы, чтобы отнести их в литературную студию, которую я тогда посещала. По-настоящему персональный компьютер у меня появился только вместе с мужем (с ним мы познакомились в той самой студии). И оказалось, что компьютер — это не только устройство для набора текстов и для математических расчетов, он таит в себе множество интригующих возможностей.