На поверхности - Серена Акероид

Последние восемь дней наглядно это продемонстрировали.

— Это позволило тебе не терять связи с ним?

— Да, но еще это помогло мне забыть. — Тея грустно улыбнулась. — Он был хорошим папой, но не лучшим мужем. В нашем мире насилие не является чем-то необычным, и у мамы часто были синяки. Когда я увидела это, то поняла, что должна быть хорошей девочкой, чтобы мне давали возможность поплавать. Это было время, когда мне не нужно было постоянно беспокоиться о своем поведении. После его смерти плавание превратилось в механизм преодоления трудностей. Но я говорила не о плавании. Это то, что передавалось по маминой линии. Не знаю, у всех ли рома или только у Кинкейдов, но у нас есть дары. Мама поразительно обращалась с лошадьми. Она была вроде заклинательницы, и папа использовал это в своих делах. Поначалу, думаю, он ревновал. К ее навыкам. Мужчины единственные, кто работает в наших семьях, не женщины, но он нуждался в ней. Особенно с норовистыми лошадьми. Именно они приносили больше всего денег.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что произошло.

— Ты говорила, что он упал с лошади, верно?

Она кивнула.

— Да. Это был жеребец, которого владелец конюшни в Кентукки хотел «усмирить». Тот не позволял никому подходить близко, чтобы просто дотронуться, не говоря уже о том, чтобы оседлать. Папа имел репутацию, основанную на способностях мамы. Итак, он вошел туда, пытаясь быть мужчиной с большой буквы, и приложил к этому все усилия. Мама не смогла жить без него. Она была слабой.

В этом утверждении было так много неправильного, что я не знал, с чего начать. Вместо этого я просто уставился на Тею, и когда она посмотрела на меня, на ее губах появилась слабая улыбка.

— Все в порядке, Адам. Я перестала оплакивать ее слабость уже очень давно.

— Если это было ее способностью, — нерешительно начал я, решив, что было бы разумно немного сменить тему, — то какая у тебя?

— Я получила свой дар от бабушки. Я могу читать ауры, и через них могу делать другие вещи.

Мои глаза загорелись. Я знал, что то, что она говорила, было безумием, но это также имело смысл.

— Вот как ты узнала, что Каин…

Она фыркнула.

— Зло? Да. Еще я знала, что он солгал насчет своего имени. — Тея отвела глаза. — Я знаю, что все это странно, и ты не обязан мне верить…

— Может, да, может, нет. В любом случае, я знаю, что ты можешь видеть за дерьмом Каина то, чего никто другой не видит. Он всех очаровал. Наших родителей, учителей, тренеров… Всех. Кроме тебя. — Потянувшись к ее руке, я переплел наши пальцы. — Тея, что еще ты можешь делать?

Какое-то время она просто смотрела на меня, и у меня возникло ощущение, что она пытается решить, быть ли со мной откровенной или нет. Я так сильно хотел, чтобы она мне доверяла, задаваясь вопросом, что говорит ей моя аура, но Тее понадобилось время, чтобы прочитать ее.

Затем, медленно, она открыла двери своей души и впустила меня.

— Раньше бабушка могла лечить. Не то, чтобы это были чудодейственные исцеления, она могла облегчить боль и тому подобное. У нее были исцеляющие руки.

Разинув рот, я просто смотрел на нее.

Поморщившись, Тея пробормотала:

— Я знаю, что это звучит безумно. Как ты думаешь, мне комфортно говорить тебе правду?

Я только моргнул.

Еще одно фырканье подсказало, что она взволнована, но Тея продолжила:

— Когда вернулась домой на прошлой неделе, я знала, что Луиза умирает. Это было больше, чем ее аура. Какое-то ощущение во всем доме. — Она вздрогнула, и я автоматически обнял ее вместе с доской и притянул к себе. Тея, выпустив доску из рук, обвила ногами мои бедра, прижимаясь ко мне. В этот момент я был ближе всего к раю и к аду за всю свою жизнь. — Это было ужасно, — прошептала она, и я почувствовал вину за то, что был таким бесчувственным, когда Тея явно была расстроена. — Я ощущала такое только однажды — в больничной палате бабушки. Никогда этого не забуду… Мама Луизы уже оплакивала ее. Словно Эмма тоже знала, что ее дочь близка к концу. Ее боль ранила меня. Эмма хороший человек. Она бросила все, чтобы заботиться о своей дочери, и остается рядом с ней, постоянно собирает информацию, ищет лекарства, ответы, способы ей помочь. Они ездили по всей стране, посещали разных специалистов. Она борется за свою дочь.

В отличие от мамы Теи.

Эти слова остались невысказанными.

— Я слышала ее боль, чувствовала ее и пыталась помочь.

Когда Тея замолчала, я прочитал между строк.

— Ты исцелила ее?

Она покачала головой.

— Нет. Сначала я подумала, что убила ее. Думаю, я дала ей еще немного времени. Облегчила ее страдания. На самом деле ненамного, судя по тому, как это нокаутировало меня.

— Ты потеряла сознание? — спросил я, мой голос стал хриплым при мысли о том, что она справилась со всем этим в одиночку.

— Да. Это был не грипп или летняя простуда. Это было исцеление. Когда ты отдаешь себя, всегда есть цена. — Тея ущипнула себя за переносицу и нос. — А вот то, что ты тоже почувствовал холод, говорит о том, что я уже и так знала.

— Что? — Я не знал, почему не считаю все это сумасшествием. Возможно потому, что мне нравился сериал «Сверхъестественное»? То есть, я не хотел быть Винчестером, но их дерьмо было крутым. Бывшая подсадила меня на этот сериал, и с тех пор я остаюсь его ярым фанатом.

Тайным фанатом, конечно же. Иначе Каин никогда бы не позволил мне узнать, чем все закончилось.

— Еще один дар, уникальный для нашей семьи, это то, что мы знаем, кто является нашей второй половинкой. Мы называем их нашими джило.

Слово закрепилось внутри меня, подтверждая правильность ее заявления. Не было нужды волноваться, не тогда, когда это объясняло безумную панику, которую я испытывал с момента нашей последней встречи.

— Я могу в это поверить, — хрипло сказал я, посмотрев на наши все еще сцепленные руки.

— Можешь? — Она сжала мои пальцы.

— Конечно. Из всего, что ты мне рассказала, это имеет наибольший смысл.

Улыбка тронула ее губы.

— Очень мило, что ты такой просвещенный.

Поколебавшись долю секунды, я опустил подбородок и, касаясь своими губами ее губ, прошептал:

— Я бы хотел сказать, что являюсь просвещенным парнем, но после недели без тебя только это может объяснить то, через что я прошел.

Страдание отразилось на ее лице.

— Мне очень жаль, Адам.

— Ты не хотела, чтобы я через это проходил. — Я втянул воздух. — Но что бы ты ни делала, пожалуйста, постарайся больше не повторять такой ситуации.

— Никогда, — поклялась она. — Теперь у меня есть твой телефон.