Сталь над волнами - Александр Конторович

На экране появились номера телефонов, и внизу завертелся счетчик звонков.

Полоски у окон дрогнули и стали расти.

— Хм-м-м… — почесал в затылке комментатор. — Слава Богу, нас не подозревают в сговоре! Уже хорошо, нам не хотелось бы омрачать свою репутацию такими подозрениями! А вот то, что третий вариант так резко вырвался вперед… Но подождём! Мужик! Оправдай ожидания публики — мы в тебя верим! Не забывайте, что на тот или иной вариант ответа можно делать ставки в интернет-казино «Выплеск!». Спешите заработать! А сейчас — рекламная пауза!

Прочие журналисты растерянно оглядывались по сторонам — все пошло совсем не так! Планировалась краткосрочная акция в аэропорту, задержание полицией автора и его последующая пресс-конференция. Уже и зал был снят, да и само мероприятие заранее проанонсировано… но русские всё поломали!

Прибывшие на пресс-конференцию представители СМИ недоумённо переглядывались, не видя главного участника.

Всё реально шло наперекосяк. Ерничающий на фоне прикованного «художника» телеведущий, веселящиеся любители «селфи» — и полное безразличие полиции.

О чем писать?!

Где долгожданный произвол властей?

Да сделайте же хоть что-нибудь!

Устроители акции задергались и приняли поспешное решение…

Размахивая наспех нарисованными плакатами в поддержку «народного страдальца», в зале появилась кучка единомышленников.

— О! — обрадовался телеведущий. — Вот и группа поддержки нарисовалась! Мужики, вы тоже на первый вариант поставили?

Толпа любителей «селфи» оттеснила немногочисленных манифестантов в сторону и принялась фотографироваться на их фоне.

— Слышь, паря, дай плакат — пофоткаться! Тебе чего, жалко? Да не жлобись ты!

До «художника» манифестанты так и не дошли. Раздерганные в разные стороны зеваками, они были быстро и без особого шума поодиночке отловлены представителями службы безопасности аэропорта. После чего, также тихо и незаметно, выведены из зала.

Шел третий час акции…

Стоявший у столба человек стал переступать с ноги на ногу. Похоже, что ко всем неприятностям физического свойства (скованные руки и неудобная поза) добавились ещё и некоторые… гм-м-м… чисто физиологические неудобства. Да и то сказать, никто же не рассчитывал всерьез на то, что у этого проклятого столба придется простоять более пяти минут?

— Эй, мужик! Ты чего там?! — взволновался телеведущий. — Ты чего такое удумал-то? Камера! Не надо…

Поздно…

По брюкам «страдальца» быстро расползалось темное пятно.

Полоска третьего варианта стремительно скакнула вперёд.

А среди пассажиров аэропорта и зевак пронёсся хохот.

— Ну, парень… ну ты нас и подставил… — сокрушался ведущий. — Нельзя же так — мы на тебя надеялись…

«Креакл», остервенев, начал рвать руками наручники — бесполезно, сей предмет был куплен явно не в секс-шопе, и такими методами его сломать было невозможно. Среди журналистов поднялся крик, и только тогда, наконец, в дело вмешалась полиция. Не слишком торопясь, к прикованному «художнику» подошел худощавый полицейский и поинтересовался в чём дело.

— Ум-м-м!

Полицейский разочаровано пожал плечами.

— Не понимаю…

— Ум-м-м! Уки!

Сержант пожал плечами и повернулся к нему спиной.

Совершенно осатанев, «художник» пнул полицейского ногой — и вот это тотчас же произвело эффект.

— Применение насилия к представителю сил правопорядка? — вкрадчиво поинтересовался второй полицейский. — Семеренко — оформите!

Но предварительно виновника надо было доставить в отделение. А для этого требовалось, как минимум, отодрать его от столба. Какие-то в этот день неторопливые дежурили слесари в аэропорту… и не слишком сообразительные. Сначала они безуспешно пытались перекусить цепочку наручников обыкновенными бокорезами — с вполне ожидаемым результатом. Потом, плюнув на это безнадёжное дело, торжественно приволокли в зал болгарку.

Увидев сей монструозный агрегат, «художник» чуть столб не свернул — так в сторону дернулся! А поскольку он ухитрился при этом поранить себе руку, то за дело тотчас же взялись медики. Исхитрившись как-то промыть рану (спиртом — не пожалели!), они залили её аэрозолью и громогласно предупредили.

— Десять минут его не трогать! А то…

Обрадованные слесари тотчас же удалились на перекур.

При этом никто и не подумал снять со рта прикованного пластырь.

— Он ведь сам его приклеил! А ну, как в суд подаст потом — мол, против его воли все сделали? Пусть уж сам…

Вернувшиеся с перекура слесари минут пять ходили вокруг столба. Потом принесли ножовку по металлу, что также вызвало неоднозначную реакцию прикованного человека. Пожав плечами, один из слесарей ушел и вскоре вернулся с обыкновенным напильником — против него никаких возражений не последовало. Устроившись поудобнее, мастера принялись перепиливать цепочку, помогая друг другу советами и дружеской критикой. И через некоторое время (не слишком быстрое, кстати…) все было кончено. А ведь могли бы попросту в полицию заглянуть — там специальные клещи на этот счет имелись! Но… ведомственная несогласованность сделала своё черное дело — человек провисел на столбе лишние полчаса.

Обрадованные полицейские тотчас же проводили задержанного в отделение.

А в Интернете уже появились фотографии с ехидной подписью.

«Известный своими дурацкими выходками „художник“ публично обделался в прямом эфире!»

Ролик, запечатлевший этот миг, немедленно появился на всевозможных хостингах.

При этом о самом смысле акции никто и не вспоминал.

Пресс-конференцию так и не провели…

А виновник торжества получил два месяца исправительных работ.

После сего печального инцидента, звезда «художника» сильно померкла — к нему (стараниями интернет-комментаторов) прочно приклеилось прозвище «ссыкун». И иначе, как в связи с данным происшествием, его имя более не упоминалось.

А как всё красиво начиналось…

Вот тогда и появился в Москве Франц Кляйн.

Талантливый литературный критик, он приобрел некоторую известность своими интересными статьями и обзорами. Надо отдать должное — вполне грамотными и хорошо написанными. Чувствовалась рука мастера! Вполне возможно, что займись он созданием книг, то и на этом поприще Франц смог бы достичь немалых успехов.

Но… судьба распорядилась иначе.

Он не состоял, разумеется, на официальной службе в каком-нибудь серьёзном государственном ведомстве. Нет, ему вполне хватало и официальных, достаточно высоких, гонораров.

Понятное дело, что реальные его траты несколько превышали эти суммы, но налоговые службы им не интересовались, а всем прочим не было до этого никакого дела. Если уж и налоговикам сей гражданин не интересен, то…