Тёмные времена. Звон вечевого колокола - Илья Куликов

– Вась, а ты племянницу крестить не поедешь?

– Нет, Даня. Пусть сами там кого хотят, того и крестят!

– Нельзя так, Василий. Девочка ни в чем не виновата.

– А девочке я там и не нужен. Ей сиська матери пока нужна. А нужен я там, чтобы подчеркнуть единство рода Александровичей, и больше ни для чего.

– Послушай, Василий, что сделано, того не вернёшь, но поверь мне, людям свойственно меняться. Дима и Андрей сожалеют о произошедшем, но изменить ничего не могут. Прости ты их, Вась.

– Тебе легко, Даня, говорить, а я вот так едва ли смогу. Не поеду я на крещение.

– Ладно, но хоть подарок от меня примешь? Дарю тебе вот эту люльку – сделана из дуба!

– Зачем мне люлька?

– А ты либо женись и для своих детей используй, либо отдай брату нашему Диме, я не обижусь.

Оба брата расхохотались и долго не могли отойти от смеха.

– Дань, а тебе это кто-то посоветовал?

– Не, Вася, сам решил. Не ради братьев едем со мной, а ради единства рода нашего и в память об отце. Представляешь, мы все вместе придём в храм, а там он с неба нас и увидит, что мы все вчетвером, а может, и с сестрой нашей дружные стоим!

– Хорошо, Даня, уговорил. Поеду в Переславль на крещение племянницы нашей! Ради тебя поеду и ради души девочки, пока не виновной ни в чем. Не ради братьев. Но про подарок ты весело придумал! Я тебя не ждал, так что ничего тебе не приготовил.

– Да ладно, Вася. А знаешь ли ты, что в Орде великого князя рязанского Романа Ольговича четвертовали по приказанию великого царя и хана?

– А за что?

– Говорят, что про магометанскую веру плохо отзывался, за это и четвертован был. Но правду мы всё равно не узнаем.

Братья помолчали. Роман Ольгович был их дальним родственником, но не это заставило их задуматься. До этого по вопросам религии монголы всегда были веротерпимыми. Может, конечно, покойный князь действительно хулил магометанскую веру, но и в этом случае наказание было слишком суровым.

– А что там, Даня, с Новгородом, а не то я в своей глуши и не знаю?

– Вече изгнало дядю нашего Ярослава Ярославовича и позвало Дмитрия, но он отказался.

– Вот так дела! Князья стали от Новгорода отказываться. Наверное, я и впрямь проспал здесь в Медведках что-то важное. Ладно, братик, иди-ка с дороги спать, и я тоже пойду ложиться. Завтра в дорогу буду собираться.

Василий Александрович понимал, что вечно обижаться на братьев Дмитрия и Андрея просто глупо, к тому же надо и прощать. Василий постарался вспомнить образ Елены, но он совсем исчез из его памяти.

Василий и Даниил въехали в Переславль. На улице святило яркое солнце и стоял настоящий мороз. Ехать шагом в седле было очень сложно, так как замерзали почти сразу, но ни Даниил, ни Василий этого не чувствовали, греясь тем, что пускали своих коней рысью.

Князья Дмитрий и Андрей вышли встречать братьев на крыльцо. Когда Василий и Даниил спешились, то все стали обнимать друг друга.

– Пошли скорее в тепло, – сказал Дмитрий, – иначе мы здесь все ледышками станем!

Братья вошли в палаты, а двое ратников внесли целый тюк подарков.

– О-о-о! – проговорил Андрей. – Наверное, Вася и Даня решили княжне подарить сразу много, чтобы потом лет десять не дарить!

Дмитрий не выдержал и, подойдя к Василию, крепко обнял его ещё раз.

– Прости, брат, не ведал, что творил. Прости!

– Господь простит, Дима. Забудем, – отозвался Василий, – что сделано, обратно не вернёшь. Пойдём, племянницу мне покажешь и с супругой познакомишь.

– Пошли, Вася, пошли.

Князья Андрей и Даниил пошли вместе с ними. Княгиня Анна встала и поклонилась братьям мужа. Василий подошёл и обнял её.

– Поздравляю с рождением дочери, сестра, – сказал Василий Анне.

Даниил тоже обнял супругу брата и также поздравил с рождением дочери.

– А нас тут, братья, обвиняют в колдовстве, так как говорят, что супруга моя бесплодная и родила бесёнка, а не ребёнка. И виновен в этом подлый старик, которого я позвал в палаты как глаза народа.

– А ты как хотел, братик, – сказал Андрей Александрович, – слухи, они ведь такие. Сначала смешно, потом хоть плачь. И что ты сделал с этим пустозвоном?

– А чего ты с ним сделаешь. Коли казнишь, то в народе недовольство будет. Сам глаза народа к себе в палаты повёл, а после наказал. Вот жду крещения. Может, тогда простой народ поверит, что дочь моя не бесёнок.

– Ну, надейся, надейся… – усмехнулся князь Андрей.

– Вы, верно, с дороги устали крепко, братья? Если хотите, идите отдохните. Крестить завтра будем.

– Спасибо тебе, Дима, я уж належался и на правом боку, и на левом, – отозвался Василий, – как-нибудь без отдыха обойдусь.

– Ну да, тебе там в Медведках, я смотрю, неплохо живётся. Новую простушку не прижил? – спросил князь Андрей. – Только не надо тут за меч хвататься, Вась. Иди лучше мёду хмельного выпей и забудься.

Василий действительно схватился сначала за меч. Ну зачем Андрей всё портит! Я ведь даже простил их. Зачем он всё портит!

– Андрей, что дурного сделал я тебе, скажи!

В этот момент вмешалась княгиня Анна Мстиславовна, которая поняла, что ещё недолго, и ссора может вспыхнуть с новой силой.

– Василий, Андрей! Оставьте ваши ссоры на другое время. От этого Машенька пугается. Вы приехали сюда для того, чтобы крестить дочь мою и вашу племянницу, а не для того, чтобы ссоры начинать. Андрей, стыдись!

– Это ты стыдись, Аннушка, твоего ребёнка бесёнком считают!

В этот раз вмешался Даниил, схватив за руку Дмитрия.

– Не обнажай меч на брата, Дима! Андрей, умолкни, Христом Богом прошу! Ребёнок не виновен! Мы ведь братья, и для чего ссору затевать!

Неловкая тишина повисла в воздухе. Нарушил её только детский плач. Княжна Мария заплакала от того, что над её люлькой разгорелась нешуточная ссора. В этот момент все стояли друг напротив друга. Трое из четверых братьев положили руки на рукояти мечей. Казалось, вот-вот польётся кровь. Первым руку с меча убрал Андрей.

– Я хотел сказать, Дмитрий, лишь то, что наш брат обвиняет в убийстве нас, а сам живёт под одной крышей с тем, кто утопил его возлюбленную. А слухи о бесплодии твоей жены начались ещё до вашей свадьбы, о последствиях я тебя предупреждал. Ты что, вправду думаешь, что хоть чего-то изменится? Просто скажут, что крестили другого ребёнка, или ещё чего-то придумают!

Дмитрий Александрович убрал руку с меча и посмотрел на Андрея.

– Ладно, брат, не будем ругаться.

– Скажи, Андрей, это ведь ты приказал убить Елену?