Герцогиня-дурнушка - Элоиза Джеймс

– От тебя так сладко пахнет… Ты, как маргаритка, Дейзи.

– Прекрати называть меня так! Я настоятельно прошу называть меня Тео.

Джеймс прижал ее спиной к стене, обхватив ладонью одну грудь.

– Я не могу, – прохрипел он.

– Почему?

– Потому что ты можешь быть Тео, когда мы завтракаем, или играем, или… что-нибудь в этом роде. Но когда я вот так держу тебя в объятиях – тогда ты Дейзи.

Он снова завладел ее губами, и она словно плавилась в его объятиях, крепко прижимаясь к нему. Все мысли вылетели у нее из головы, и сейчас для нее существовали только его губы и его мощное тело, прильнувшее к ней.

– Нам нельзя это делать, – пробормотал Джеймс. – Ты еще не оправилась как следует. Мы можем только целоваться. – Он подвел ее к дивану в дальнем углу комнаты, а затем, усадив, стал вытаскивать шпильки из ее волос, в считанные секунды разрушив плоды усердного труда Амелии – та потратила на прическу добрых десять минут.

– Ты не могла бы оставлять волосы распущенными, когда ты дома?

Тео рассмеялась.

– Можешь вообразить лицо Крамбла, если я начну расхаживать по дому с волосами, спадающими мне на плечи?

Джеймс склонился над ней и снова ее поцеловал – пылко и страстно. Потом вдруг проворчал:

– А что, если я как твой муж прикажу тебе?

Дрожь пробежала по ее телу, пронзив до самых кончиков пальцев. Когда у Джеймса был такой вид (вид грозный и решительный, как у наметившего жертву тигра), у нее возникало в высшей степени нескромное и смущавшее ее желание: ей ужасно хотелось слиться с ним воедино и делать все, что бы он ни попросил.

– Ты уж извини, – сказала она, пробежавшись пальцем по его нижней губе, – но больше никто никогда не станет указывать мне, как я должна выглядеть и одеваться. Я поклялась в этом еще пять лет назад, когда мама начала исправлять недостатки моей внешности с помощью платьев, украшенных кружевами и оборками.

Джеймс нахмурился, а Тео пояснила:

– Она не могла заставить себя признать это, но ей хотелось показать всем, что я – девочка.

Тут Джеймс, заметив на ее платье прикрепленный булавками лоскут малинового шелка, вытащил его без лишних церемоний. Без кружевной оборки в вырезе была видна большая часть ложбинки между грудей Тео.

– Наверное, она думала, что ты выглядишь… не совсем как девочка, – пробормотал Джеймс. Склонив голову, он проложил языком влажную теплую тропинку меж ее грудей. Затем он снова выпрямился и спросил: – А что, если я как твой муж прикажу тебе снять панталоны?

Тео рассмеялась. Ей нравилось, как Джеймс проверял силу своей власти.

– Это зависит от того, как я буду относиться к тебе в тот момент.

– И как же ты относишься ко мне в данный момент?

Тео приподнялась на цыпочках и коснулась языком его восхитительной нижней губы.

– А как бы ты поступил, если бы я приказала тебе что-нибудь сделать?

– Все, что пожелаешь! – воскликнул Джеймс. – Я сделаю все, что ты захочешь.

– Тогда я хочу, чтобы ты сидел и не двигался. – Вывернувшись из объятий мужа, Тео вскочила с дивана.

Джеймс послушно уселся. Глаза его потемнели от возбуждения.

– Я в вашем распоряжении, миледи.

– Спусти бриджи, – приказала Тео, чувствуя, как кровь бешено струится по жилам.

Не моргнув глазом, Джеймс встал и сделал так, как она сказала.

Тео опустилась на колени и указала мужу на диван. Он снова сел. И казалось, что его жезл – неужели такое было возможно? – стал даже больше, чем накануне ночью. При одном взгляде на него Тео ощутила тревожный болезненный спазм в интимном месте.

– Все время, пока ты целовал меня ночью, – сказала она, – я думала только об одном… «Интересно, каково это – поцеловать тебя подобным образом?» – спрашивала я себя.

– О боже… – прошептал Джеймс. – Я не переживу этого. Не переживу.

– Я же пережила, – сказала Тео с лукавой улыбкой. Она наклонилась и тронула его жезл языком, пробуя на вкус.

Из горла Джеймса вырвался хриплый стон, а Тео опустила голову еще ниже. Должно быть, именно этот его стон помешал ей услышать скрип открывавшейся двери. А может, виновато было переполнявшее ее ощущение собственной власти. Однако секундой позже этот обыденный звук все же дошел до ее сознания. Тео вскочила на ноги, встретилась взглядом со своим свекром – и бросилась бежать к ближайшей двери, ведущей в утреннюю гостиную. Захлопнув за собой дверь, она прислонилась к ней спиной; сердце ее колотилось так, словно она бежала от смертельной опасности.

Ей стало дурно. Герцог видел… Он видел все. Видел, как она склонилась над коленями Джеймса. О господи!

У нее подогнулись колени – ослабевшие ноги не могли ее держать. Соскользнув вниз, она села на пол. Сквозь дверь она слышала голос Джеймса, но слов нельзя было разобрать. Но его голос напоминал о том, как он сидел перед ней со спущенными ниже колен бриджами, а она… Тео в отчаянии закрыла лицо ладонями.

Ах, надо же было герцогу заявиться в такой момент! Разве недостаточно унижений вынесла она за последние несколько дней? Хотя было бы ничуть не лучше, если бы к ним ворвался слуга. Впрочем, его она могла бы уволить… О, нет-нет! Она бы никогда не выгнала человека только за то, что он случайно увидел, как она, графиня, ведет себя… Ведет себя словно распутная девка!

Им нужно уехать в поместье на целый месяц. Или год.

Тео снова стала прислушиваться. Теперь говорил ее свекор.

Чуть отодвинувшись, Тео осторожно приоткрыла дверь. Если свекор называл ее бесстыдной шлюхой, она должна была об этом узнать.

Но он… смеялся. Да, смеялся!

Тео задумалась. Смех лучше гнева? Или хуже? Нет, вроде бы лучше. Может, подобное часто случается с новобрачными? В конце концов, их с Джеймсом вполне могли застать и за другим занятием. Если бы она не была травмирована, именно так и случилось бы.

Тео прижалась ухом к щели и еще немного приоткрыла дверь.

– Я вернулся в Лондон, потому что услышал об этой шумихе с гадкой герцогиней, – говорил герцог. – Подумал, что ты захочешь, чтобы я пригрозил некоторым репортерам, может быть, даже закрыл бы одну из этих скандальных газетенок. Но, похоже, ты слишком занят, чтобы беспокоиться на сей счет. Кого волнует, что она уродлива? Очевидно, это делает ее более благодарной, а? Я с трудом поверил своим глазам, когда увидел, как она с готовностью обслуживает тебя, словно трактирная шлюха.

Тео уронила голову на колени. Но чего же еще можно было ожидать от герцога? Ее мать объявила его грубым надменным болваном уже много лет назад и была совершенно права.

– Да-да, это лишь потому, что она безобразна, – продолжал герцог. – Ты никогда не заставишь приличную леди стать на колени подобным образом…