Хороший сын, или Происхождение видов - Чон Ючжон

Неделю назад я долго мучился от очень сильной головной боли, которую не испытывал прежде. Несколько дней боль раскаленным прутом пронзала мне голову, в ушах звенело, бешено бился пульс. Что бы я ни пробовал, ничего не помогало — лежал на спине, пытаясь глубоко дышать; обхватывал голову руками и валился на кровать; сидел на коленях, уткнув голову в постель; затыкал голову между колен и стонал; согнув пальцы, давил на затылок или просто ждал, когда боль пройдет. Я задыхался от боли, меня мучили галлюцинации — язык будто увеличился, стал размером с яйца быка и заткнул мне горло. В конце концов, мне сорвало крышу. Мне было так себя жалко из-за того, что я должен пить эти ужасные лекарства всю жизнь. Я был страшно рассержен на тетю, которая их прописала. И я злился на маму, которая каждый раз проверяла, пью ли я их. Я потерпел еще три дня и решил, что мне абсолютно все равно, случится ли со мной припадок.

— Ючжин, — голос Хэчжина вернул меня в реальность.

Когда я поднял голову и промычал «м-м-м», он глазами указал мне за спину. Из комнаты донесся телефонный звонок.

— Кажется, тебе звонят.

Я кивнул — звонок раздавался из ящика стола. От кого же?

— Не будешь отвечать? — спросил Хэчжин. Телефон все звонил и звонил, будто настаивая, чтобы я подошел. Я опустил глаза и сказал:

— Можно не отвечать.

— Откуда ты знаешь?

— Очевидно, это либо реклама, либо предложение о кредите.

— А может быть, мама звонит?

Как было бы хорошо, если так. Если бы действительно мне звонила уехавшая на ретрит мама. Или этот звонок сообщал бы мне, что из-за огромного стресса мне приснился страшный кошмар. Телефон замолчал, но тут же зазвонил снова. Хэчжин мельком посмотрел на дверь, а потом вновь на меня.

— Мама же тоже наверняка знает время объявления результатов, — теперь Хэчжин был полностью уверен, что это мама.

— Она, наверно, сильно переживает, звонит. Иди скорее, ответь.

Хэчжин, похоже, с удовольствием ответил бы сам, но сдерживался. Я молча смотрел на него. В чем я точно его превосхожу, так это в терпении.

— Попозже, не буду торопиться.

Мы молча смотрели друг на друга и простояли так секунд десять, которые показались целой вечностью. В глазах Хэчжина я прочитал несколько вопросов. Почему он не заходит в комнату? Почему удерживает меня за дверью? Может быть, в комнате находится то, что я не должен видеть? Может быть, это как-то связано с тем, что он с самого утра избегает меня? Я опустил на лицо заслонку и опустошил голову, чтобы Хэчжин не смог найти в моих глазах никаких зацепок. Телефон замолчал.

— Ну ладно. Позвони маме и спускайся. — Хэчжин, быстро переменился в лице, будто щелкнул пультом, переключив канал. Он улыбался.

— Я приготовлю обед.

Я кивнул. Хэчжин стал спускаться по лестнице. Когда я убедился, что он вошел на кухню, я вернулся к себе. Достал из ящика мобильный, на экране было написано имя звонившего. Старая карга, которая начала названивать с семи часов утра. Чокнутая тетка, назойливая, как собака с двадцать второго этажа.

Я и подумать не успел — перезванивать ей или нет, как снова раздался звонок. Я без колебания взял трубку. Если бы я промедлил или вообще решил не отвечать, трубку бы взял Хэчжин. А если тетя позовет меня, то Хэчжин опять поднимется на второй этаж и будет стучать мне в дверь.

— Алло!

— Ты занят? — спросила тетя.

Вежливый, казалось бы, вопрос подразумевал совсем другое — чем ты там вообще занимаешься, почему подошел только сейчас? Я ответил ей под стать и вместо предполагаемого — если тебе нечем заняться, лучше съешь чего-нибудь — вежливо спросил:

— Ты уже пообедала?

— А где мама?

Я ожидал этот вопрос, поэтому не растерялся. Я максимально безразличным тоном сказал ей то же самое, что уже говорил Хэчжину:

— Она поехала на ретрит.

— Ретрит? Вдруг так неожиданно?

Я не ответил, и тетя задала еще один вопрос:

— А куда именно?

— Я не спрашивал.

— Ты не спрашивал? — пробурчала тетя, будто разговаривая сама с собой. Я вспомнил предложение, которое прочитал в маминой тетради.

Если мама позвонила тете, то та наверняка первым делом спросила ее, где она находится. Потому что по звукам вокруг было понятно, что она звонит не из дома. Звонить из помещения это одно, а с улицы совсем другое. Тем более, вчера шел дождь. Мама рассказала ей все как есть — что ночью я убежал из дома через крышу, она побежала следом, но потеряла меня из виду, бродила в поисках по всему району и не нашла — и спросила, что ей делать? Что бы на это ответила тетя? Посоветовала пойти домой или сесть в машину и продолжить меня искать, расширив зону поиска? Здесь у меня появился еще один вопрос: почему мама сперва позвонила Хэчжину, а не сразу тете?

— Когда она вернется? — спросила тетя. Я ответил не сразу, а сперва посмотрел на сотовый мамы, лежащий на столе. Хэчжин, Хэвон… Может быть, мама нажала не на то имя? Этого нельзя исключать. По алфавиту их имена должны были находиться рядом. Тем более, список контактов мамы был небольшим, и они вполне могли идти друг за другом. Кроме того, у мамы уже давно дальнозоркость. Тогда на темной улице скорее ошибешься, чем нажмешь на нужное имя.

Хаотично валявшиеся бусины, похоже, собрались в цепочку. Если мама, как и советовала тетя, пошла домой, переоделась и поехала искать меня по всему району на машине… Если так и было, то тогда кое-что становилось ясным. Мокрые кроссовки мамы, звонок Хэчжина на рассвете и ключ от машины в кармане ночной рубашки.

— Хан Ючжин, почему ты молчишь? — По форме это был вопрос, но по сути — упрек. Не будешь нормально разговаривать по телефону? Я думаю, тетя с утра пораньше названивала к нам домой, потому что хотела узнать: нашла ли меня мама. Думаю, тетя знала о моей привычке убегать из дома через крышу, когда я прекращал принимать лекарство. Ведь сестры обсуждали самые мельчайшие детали, связанные со мной, — даже сколько туалетной бумаги я использую в уборной.

— Я не знаю, когда она вернется, не спрашивал.

— А что, вы сейчас не разговариваете? — Ее вопрос означал: сильно поругались с мамой прошлой ночью? Я прикинул, сколько у меня есть времени, пока тетя не ворвется к нам, если и дальше не сможет связаться с мамой. День или два?

— Когда я встал, ее уже не было.

— Тогда как ты узнал, что она уехала на ретрит?

— Она оставила мне на холодильнике записку.

— Твоя мама? — По ее тону было ясно, что она этому не верит. Я в подтверждение уверенно сказал «да».

— Ты хочешь сказать, что мама, никому ничего не сказав, на рассвете просто тихо уехала?