Свидетельницы зла - Галина Владимировна Романова

Он вышел из кабинета Рябова с тяжелым сердцем. Он ведь так и не доложил ему о том, что Власов предположительно держит в заложниках подругу погибшей Новиковой — Людмилу Рыжих. Так и не доложил…

Желание напиться у нее возникло, еще когда она была в гостях у отца. Их карамельно-ванильное счастье, растекшееся по всему дому, сводило ее с ума.

— Мамочка… — верещал ее средний брат Макар. — Мамочка…

— Папуля… — надрывался старший — семилетний Игнат.

Младший Всеволод не мог еще толком говорить. Ему было два года. Но тоже без конца хватал отца за штаны и тянулся на руки к матери.

Мамочка, папочка, мамуля, папуля. Ее начало тошнить от их семейной идиллии. Она подошла к бару в столовой. Открыла тяжелую дверцу. Просмотрела содержимое. Рука сама собой потянулась к бутылке с коньяком.

— Оля! — раздался за спиной грозный окрик отца. — Ты чего там?

— Так, смотрю. — Она захлопнула дверцу бара.

— Нечего тебе там смотреть. — Густые темные брови отца сошлись на переносице. — Тебе что, плохо?

Оля покосилась на него и мотнула головой. Отошла в угол столовой, устроилась в глубоком кресле. Ей очень хотелось, чтобы отец ушел. Чтобы не стоял над ней и не смотрел умным, проникающим в самые потаенные уголки ее души, взглядом.

Он всегда ее хорошо чувствовал. Так он говорил. Оля сомневалась.

Если бы он ее чувствовал, хорошо чувствовал, то сейчас смылся бы куда подальше и не таращился, как прокурор. Не прожигал ее своим все понимающим взглядом.

— Ну, рассказывай, — потребовал он, постукивая себя по колену свернутыми дужками очков.

— Что рассказывать?

Оля старательно беспечно улыбнулась.

— Что там за история приключилась с твоей подругой?

— С которой? — Оля уставилась на свои ногти.

— С той, из-за которой со мной и Фаиной разговаривала полиция. Кажется, ее зовут Кира?

— Па, ее звали Кира. Теперь ее никак не зовут. Теперь ее просто нет. Ее убили. Выстрелом в затылок.

Где-то за стенкой испуганно охнула Фаина.

Боже, какая фальшь. Типа она не знала! Типа ей не рассказали, когда задавали вопросы о ее падчерице!

Так противно ей в доме отца еще не было. Напиться хотелось все острее.

Зачем вообще она здесь? Пригласили на воскресный обед? Да плевать! Могла бы отказаться. Не первый раз.

Решила, что здесь ей будет не так тоскливо и одиноко? Дура! Трижды дура! Она всегда здесь была лишней. Еще при матери была лишней. А теперь, когда у отца детей полна хижина, она тут вообще никто.

Не надо было приезжать.

— Как считаешь, Оля, почему так случилось? — Голос отца сделался ласково вкрадчивым.

— Не знаю. — Она ниже опустила голову, чтобы не видеть его. — Меня там не было.

— И слава богу! — выпорхнула из соседней комнаты Фаина. — Тебя тогда тоже могли убить!

— Может, да, а может, и нет. — Оля вызывающе улыбнулась мачехе. — Подслушиваешь, Фаина?

— Мне что — уши заткнуть?

Пухлые губы, за которые отец ежемесячно отваливал приличные деньги, обиженно выгнулись. Фаина глянула на мужа, призывая его в защитники.

— Вообще-то она дома, Оля. И может быть где ей вздумается. И слушать, что захочет, — назидательным тоном произнес отец. — И вообще-то, она должна быть в курсе. Потому что ей тоже задавала вопросы полиция.

— Ага! Знаю. Слышала. Как она на меня стучала копам. Какая я скверная девчонка.

Оля присвистнула, хотя знала, это в доме под запретом. Фаина считала это дурной приметой. Деньги, считала она, не станут водиться. Такая она была… Примитивная! Глупая! Что вообще отец в ней нашел? Сиськи?

Оля покосилась на глубокий вырез домашнего платья мачехи. Да, грудь у нее была настоящей и пышной. Безо всяких операций.

— Почему ты считаешь, что выжила бы, окажись ты там? — пристала Фаина с вопросом. — Такая крутая, да? Или там действовали твои подельники?

— Ты вообще, что ли?! — округлила Оля глаза. — Дома засиделась? Ты что за вещи говоришь?

— Но ты сама сказала.

Фаина повела вокруг себя руками, снова призывно глядя на мужа. Он обязан был ее защитить и поддержать.

— Ты сама сказала, что тебя не убили бы! — возмутилась Фаина, не дождавшись от мужа помощи.

— Я сказала — может быть, да, а может быть, и нет. — Оля рассматривала мачеху неприязненным взглядом. — И я имела в виду только то, что не позволила бы себя скрутить, как барана. Что оказала бы всяческое сопротивление. Что не оказалась бы там, где оказалась Кира.

— А почему она там оказалась? — никак не хотела униматься Фаина.

— Потому что она была там со своим парнем Никитой.

— А он что там делал? Он там зачем? Почему он там оказался? — поправилась Фаина.

— Потому что он собирался купить этот клок земли. Собирался строить там дом.

— Но не тем же вечером, — округлила глаза Фаина, сделавшись похожей на глупую птицу, — он его строить собирался.

— Да откуда я знаю, что он тем вечером там собирался делать?! — разозлилась Оля и выскочила из кресла. — Я даже не знаю, кто с ним был помимо Киры. Какие-то имена, незнакомые мне имена. Может, это бригада строителей и…

— Эта троица никакого отношения к строительству не имела, дорогая, — тихо вставил отец.

— Откуда ты знаешь?

Оля вернулась в кресло. Впилась в отца взглядом. Он что-то знал. Он что-то узнал по своим каналам. Об этих людях. А может быть, и еще о чем-то, о чем было неизвестно полиции.

— Эти парни… Они из достаточно приличных семей, — медленно начал говорить отец. — Я знаком с отцом одного из них.

— Да ты что, Сева! — Фаина всплеснула руками. — Кто такой? Я не знаю?

— Нет.

Отец недовольно поморщился, чем немного порадовал Олю. Сиськи сиськами, но бабы с мозгами отцу всегда нравились. У Фаины, по ее понятиям, мозг отсутствовал.

— Но ты, Оля, должна была его знать. — Отец назвал фамилию. — Ни о чем не говорит?

— Говорит. Я знала такого парня раньше. Особо не общались. Па, но в списке погибших этой фамилии не было. Я точно помню. — Она нахмурилась. — Это как? Он что, фамилию поменял?

— Поменял. Мой знакомый развелся с его матерью. С сыном прекратил всяческое общение. Сын по просьбе матери взял ее фамилию. Поэтому ты и не смогла вспомнить.

— Обалдеть!

Оля сползла спиной по креслу, вытянула ноги. Дождалась неодобрительного взгляда Фаины, прививающей своим детям хорошие манеры. И засчитала себе сразу два очка за то, что удалось ее немного выбесить.