Очень страшно и немного стыдно - Жужа Д.

Следующие страницы были все в кандзи и детских рисунках – похоже, в Японии начались школьные каникулы.

Женщина вспомнила школу, и ей стало неприятно. Там нужно было приспосабливаться к другим, теряя себя.

Дальше опять склеилось.

До рассвета вчерашний мужчина проходил опять. Она стояла у окна и смотрела на него, и ей показалось, что он тоже ее увидел. Но маршрут не изменил – развернулся у кустов и пошел по рисовым полям вниз. Она же, не прячась, стояла, пока он не скрылся из виду, вернее, не он, а его соломенная шляпа.

Днем она спустилась в лощину, туда, где по камням бежала перламутровая река. Дети, спасаясь от жары, играли в воде, швыряли плоскую гальку. По отмели стайками носились тени небольших рыбешек, тычась в прибрежную траву.

Над рекой в небольшом кисатэне днем можно было перекусить.

Официантка вместе с меню принесла маленький бамбуковый веер.

– Скажите, а вы слышали что-нибудь про привидения? Здесь, в этих краях?

Официантка испуганно замахала на нее – обрывая вопрос, записала заказ и засеменила на кухню. К женщине повернулся человек с бледным лицом, сидевший за соседним столом. Судя по акценту, немец.

– Вы смотрели знаменитый фильм Кобаяси? Там первый кваидан называется “Черные волосы”. – Мужчина замолчал, и не дождавшись ответа, продолжил.

Она слушала.

– История о молодом самурае, который бросил свою любимую, но бедную жену, чтобы выгодно жениться на другой. История довольно обычная. Новая жена оказалась особой злой и эгоистичной. Требовала, чтобы муж ее постоянно развлекал, отрабатывая, так сказать, новое социальное положение. И он чем дальше, тем чаще вспоминал первую жену и скоро понял, что она ему дороже всех других женщин. И много лет уже прошло, а все равно любит он только ее. Мучился он, мучился и в конце концов решил вернуться. Долго искал ту самую деревню. Нашел обветшалый дом. Понял, что пришел слишком поздно, но внутрь все же зашел. И там, к своему удивлению, увидел любимую. Она была все так же прекрасна и так же добра. Ждала его. И приняла в свои объятия.

Человек с бледным лицом замолчал, посмотрел на реку, на небо и продолжил:

– Утром проснулся самурай в этом заброшенном доме и обнаружил, что рядом с ним лежит полуистлевший труп.

– Какой ужас.

– Вы не верите в оборотней?

– Нет.

К дому она вернулась через рощу голубого бамбука. Седой налет на стволах походил на изморозь.

В эту ночь ей снились цветные сны. Что-то зеленое на красном фоне, одинаковое по тону, цвета спорили между собой, картинка мельтешила, и больно было смотреть. Она даже проснулась. Еще не рассвело, пятна из сна плясали в голове. Симультация – вспомнилось из институтских лекций. Что-то подобное было, когда она задремала в первый же день путешествия в шинконсэне[5] и поезд проходил через мост – мелькали металлические конструкции, перекрывая горячее солнце, и в голове вспыхивало то оранжевым, то синим. Теперь был алый с зеленым. Зеленый пришел от рисовых делянок, они были повсюду, вокруг домов, на склонах, у самых рельсов. Но этот алый? Как было там в лекциях? Красный тест-объект на сером фоне выделяет из него зеленый – и наоборот, зеленый тест-объект даст серому красный оттенок.

Когда она поднялась, мужчина уже шел к дому и смотрел на нее. Она не спряталась, а он перед самым поворотом остановился. На вид ему было лет сорок, но волосы его были совсем седые. Он стоял и смотрел, будто силился что-то вспомнить, она не двигалась и только чуть шевельнула рукой, прощаясь, и, словно включенный этим жестом, он ожил, отвернулся и опять пошел вниз по полям.

Вечером она долго читала и заснула позже, чем обычно. Проснулась, когда седой уже стоял у дома и смотрел на нее сквозь стекло. Она не удивилась, не спряталась и даже не накрылась. Лежать и смотреть на него снизу вверх было все же неудобно, тогда она встала, одернула ночную рубашку, убрала со лба волосы, шагнула к окну и поняла, что он стоит уже внутри комнаты. Как бесшумны тонкие перегородки-фусумы – она не слышала ни звука. Мужчина смотрел на нее так же, как вчера, – внимательно припоминая. Сделал несколько шагов навстречу, провел ладонью по груди и коснулся губами лица. Она не почувствовала даже его дыхания. Провел пальцами по затылку и крепко обхватил шею. Сильно запахло воском, его язык зашевелился в ней длинным жалом. Он так сильно прижался к ней, что невозможно было двинуться и сильно ныло внизу живота. Горячая волна пошла от головы вниз и там внутри разорвалась взрывом огромной мощности. Его волны разнесли по телу великое наслаждение. Когда она наконец затихла, мужчина положил ее на футон и вышел из дома.

Спала она сутки без сновидений. Когда проснулась, ее не покидало ощущение вселенской радости и очищения, будто она выбросила из себя что-то старое и ненужное. На футоне под животом было влажно. Она поменяла простыню. Про мужчину она помнила мало, только глаза и еще, как выжженное клеймо, черный ровный крест на шее, чуть ниже уха.

В этот же день в дом заселилась корейская семья с маленькой девочкой, у которой бинтом был перевязан наискосок глаз.

Женщина собрала вещи, она переезжала в Хиросиму. Перед тем как сесть в такси, обернулась – девочка стояла на пороге, упираясь костлявыми руками в дверную раму Маленькое игрушечное распятье. Женщина помахала ей рукой, и девочка улыбнулась. Зубы девочки были красными от крови.

Огромная гостиница, совсем недалеко от порта, смотрела окнами на залив и считалась одной из лучших. На кровати лежал буклет, на его обложке ухоженные женские руки держат лепесток орхидеи. В буклете говорилось о большом комплексе бань на семнадцатом этаже. Предлагали скидку: вместе с масляным массажем тела, чисткой лица и двумя видами масок – всего двадцать восемь тысяч йен.