Очень страшно и немного стыдно - Жужа Д.

Ниже была нарисована Момо-чан, которая больше походила на медведя с человеческим лицом.

“To be, or not to be” лихо перечеркивало следующую страницу, и под фразой красовались инициалы автора записи, а не автора строки. Дальше две страницы были исписаны по-итальянски. Жаль, что она не могла прочитать, – было любопытно, о чем так долго писал человек.

После двух страниц детских рисунков, не значащих ничего, шло несколько записей, сделанных в несколько заходов.

Рисунок большого красного сердца был затерт пальцем – казалось, что сердце парит в розовом тумане. Следующая страница перечеркнута и сильно помята, на ней крупно – единственный вопрос:

На следующей странице печатными буквами писал явно мужчина.

Женщина усмехнулась и мягко провела рукой по голове. Казалась, она себя успокаивала.

Судя по ошибкам, писал ребенок, хотя почерк крепкий и устоявшийся. Может быть, просто безграмотный человек.

А дальше печатными буквами почти с машинописной четкостью:

Как часто сюда возвращаются люди.

Несколько страниц вырвано, и запись начиналась с половины:

Она отложила журнал. Вышла на кухню. Поставила на плиту старый эмалированный чайник. На холодильнике – подшивка инструкций с подробным объяснением, чем и как пользоваться в доме, на японском и английском, и деревянный поднос в хлебных крошках. На столе, в коробочке, сложенной из бумаги для оригами, – ручка и несколько карандашей.

Засвистел чайник – она поискала заварку, не нашла, но увидела записку от Маруа-сан, что чай в холодильнике. Действительно, в пустом холодильнике стоял большой бумажный пакет. Чай был странный – наломанные тонкие прутья, – но на вкус оказался приятным, напоминал гречневый. За окном стемнело, в стекло бился огромный пепельный мотылек. Пум-пум-пум, пум-пум-пум. Мохнатые лапки скользили по стеклу, тряслось чешуйчатое тельце. Женщина поморщилась, села за стол подальше от окна и опять открыла журнал. После страницы, где кто-то раскрасил цифры года, украсил их вензелями и птичками, на несколько страниц растянулись детские рисунки. Головастые принцессы, домики с деревьями, похожими на зеленые взрывы, большеглазые герои аниме и совсем неузнаваемые создания. Она было заскучала, но тут со следующей страницы красным фломастером завопило:

Ниже, после непонятной завитушки, – то ли схемы, то ли кто-то пытался расписать ручку, – тот же почерк продолжил:

Дальше той же ручкой продолжил другой почерк:

После чего бисерно, по-девичьи приписано:

Скорее всего, последнее принадлежало руке самой Келли, которая куда-то падала, но в конце концов осталась жива. Следующие две страницы были склеены. А за ними ровным почерком четко обозначено:

После сообщения о щедрости шел рисунок дома напротив, за двумя рисовыми грядками, сделанный явно с натуры. Видно было, что рисовальщик был бесталанный, но располагал временем. Вместо равномерно разбегающихся делянок риса – белые пятна. Дата под рисунком расплылась в бывшем водяном пятне, но все же определяла начало января – значит, вместо зелени повсюду лежал снег. После этого в каждом сообщении начались жалобы на мороз.