Адмирал Нельсон. Герой и любовник - Владимир Шигин

Что касается политической ситуации, то летом 1787 года Англия стояла на пороге новой большой войны: в который уже раз обострились ее отношения с Францией. Теперь камнем преткновения двух извечных стран-соперниц стала Голландия. За власть в этой стране боролись две группировки: проанглийская и профранцузская, и от того, кто из них победит, зависело, к которому из двух государств примкнет богатая Голландия. Именно поэтому английский военно-морской флот остро нуждался в опытных матросах.

«Приемка» никогда не пользовалась популярностью ни у офицеров, ни у матросов, но приказ есть приказ, и «Борей» отправился на охоту за пополнением. Почти полгода провел Нельсон за этим неприятным занятием. Однако очередной международный конфликт удалось разрешить в пользу Англии посредством дипломатии, и охоту за матросами прекратили.

Любопытно, что, находясь в непосредственной близости от берега, Нельсон вовсе не стремится лишний раз увидеться со своей молодой женой. В минуты откровения он говорит:

— Даже если голландские дела будут улажены, я не хотел бы сходить на берег! Я все больше убеждаюсь, что прежде всего влюблен в море, а затем уже в остальное!

И это спустя каких-то пять месяцев после свадьбы!

За время нахождения на «приемке» здоровье нашего героя заметно поправилось, и он в свойственной ему манере хвастался перед друзьями:

— Сейчас мое здоровье как никогда прекрасно, и я готов хоть сегодня отправиться в любой район земного шара!

Но отправлять капитана «Борея» никто никуда не собирался. Наоборот, с воцарением мира для Нельсона возникла новая угроза. Его «Борей» был уже весьма стар, а потому не имел никаких шансов остаться в боевом строю флота. Такие суда подлежали консервации до следующей войны, а их команды — увольнению. Для матросов это означало поступление на торговые суда и хорошие заработки, а для капитанов — крах карьеры и нищенское прозябание на берегу с жалованьем всего восемь шиллингов в день. Правда, дядя Фанни и собственный дядюшка безработного капитана обещали поддержать его сотней-другой фунтов, но это была всего лишь подачка. В один из дней Нельсон почти в отчаянии восклицает:

— Быть человеком без состояния — это преступление, от которого я, наверное, уже никогда не избавлюсь! Именно поэтому я не представляю никакого интереса для сильных мира сего!

И все же он не сдается и пытается бороться за свое будущее. В письме своему другу принцу Уильяму Нельсон пишет: «Это (отставка с «Борея». — В. Ш.) навсегда освободит меня от неблагодарной службы; я твердо решил и этого решения не изменю: никогда больше нога моя не ступит на корабль. Тотчас по прибытии в Лондон я попрошу приема у первого лорда Адмиралтейства и подам в отставку».

Понимая, что уход Нельсона будет потерей для флота, принц передал его просьбу первому лорду, и тот согласился принять обиженного капитана. Эта встреча состоялась. Глава морского ведомства прекрасно помнил Нельсона по его прошлому «парламентскому визиту» и встретил весьма доброжелательно. Нельсон высказал все свои обиды, лорд Хау признал их обоснованными.

— Я прекрасно вас понимаю, но поймите и меня, — сказал затем лорд капитану. — Мы очень сильно сокращаем корабельный состав и мне просто некуда девать многих весьма заслуженных капитанов. Впрочем, я готов организовать вам встречу с его величеством.

Это была большая милость, и Нельсон, разумеется, ухватился за нее как за спасительную соломинку. Ему есть что рассказать королю-отцу о его сыне-капитане! К тому же Нельсон знал, что Уильям не раз писал о нем своему отцу как о друге и наставнике. Как знать, может, это принесет ему удачу!

Лорд Хау оказался человеком слова и уже через несколько дней взял капитана с собой в Сент-Джеймский дворец. Там Нельсон был в очередной раз представлен Георгу III. Король подробно расспросил капитана о службе своего сына, поздравил с женитьбой, пожелал успехов и удалился. Ничего конкретного Нельсону решить не удалось. Удрученный, он покинул дворец.

В течение нескольких последующих недель Нельсон нанес визиты всем знакомым влиятельным лицам. Но таких было у капитана весьма немного. Друзья покойного дядюшки Мориса Саклинга в своем подавляющем большинстве уже пребывали в отставке, а новых связей наш герой так и не приобрел. Более всего Нельсона удручало, что, женившись, он не в состоянии обеспечить своей семье безбедное существование. Кроме этого, было задето и его самолюбие: ведь, находясь в отставке, он терял тот запас былого первенства в чинах, которое в свое время столь продуманно обеспечил ему дядюшка. Вероятно, в то время более всего Нельсон мечтал о новой большой войне, чтобы с ее помощью решить свои многочисленные проблемы.

Лучше всего душевное состояние будущего героя Англии передают строки его письма, написанного в ту пору одному из сослуживцев: «Я все еще вынужден бороться с волнами. В поисках чего? Увы! О том, что называлось честью, больше не думают. Видит Бог, морская служба ничего мне не принесла — вот и служи родине! Однако дьявол, вечно искушающий добродетельных людей, предложил мне следующее: если какие-то суда будут посланы разрушить порты Его Величества — короля Марокко, я должен быть там. У меня есть основании полагать, что нечто такое произойдет и мои скромные услуги понадобятся. Я раз и навсегда усвоил принцип, главный для офицера, которому неукоснительно следовал, а именно: гораздо лучше служить неблагодарной стране, чем отказаться от собственной славы. Потомство это ценит. Если человек следует, не сворачивая, по пути честности и порядочности, он обязательно придет к славе».

Как утопающий хватается за соломинку, так Нельсон судорожно хватается за призрачную возможность участия в Марокканской экспедиции. Но эта экспедиция так и не была организована, и Нельсон оказывается практически выброшенным на улицу. 30 ноября 1787 года он получил расчет и был списан в береговой резерв, или, как говорили в то время английские острословы, «на пляж». По существу, Нельсон оказался в отставке, ибо вернуть его в действующий флот могли лишь исключительные обстоятельства, а именно — большая общеевропейская война.

Таков был закономерный результат недавней чрезмерно энергичной деятельности Нельсона на Подветренных островах, его многочисленных жалоб и непонимания того, что все чиновники связаны между собой, а потому, трогая одного, рискуешь обратить против себя всех. Теперь будущее Нельсона было призрачно и туманно. Еще вчера блестящий капитан фрегата и исполняющий дела командующего эскадрой в одной из колоний, гроза контрабандистов всей Америки и личный друг принца королевской крови, ныне в одно мгновение он превратился в никому не нужного отставного капитана, обремененного семьей и лишенного каких бы то ни было средств к существованию.

Но на этом неприятности для Нельсона не закончились. Сначала возникли серьезные осложнения с таможней. Как и на всех других флотах, возвращающиеся домой моряки везли с собой подарки друзьям и родственникам. Не был исключением и Нельсон, накупивший на Ямайке дешевого сахара, рома и фруктов. Однако таможня не дремала и нашему герою было велено платить немалую пошлину. Для испытывавшего финансовые затруднения Нельсона это было настоящим ударом. Началась долгая тяжба. Британский историк Карола Оман отмечает: «Нельсон в 1787 году открыто писал, что ему пришлось контрабандой провозить продукты роскоши из Вест-Индии. У него был ром для Уильяма и дяди Саклинга, вино, ром и орехи для Кингсмилла, вино для лорда Уолпола Уолтертонского, а также гора тропических десертных фруктов».