Однажды ты не ответишь - Дора Коуст

Как только мы вошли в картинную галерею, я сразу поняла, что такие сборища не для меня. Хотелось повести себя как те самые пингвины, которые точно знали, как преподнести себя в нестандартных ситуациях. Правда, формула «улыбаемся и машем» именно здесь мне бы, наверное, не помогла.

Дамы красовались, презентуя свои вечерние тряпочки, толком ничего не скрывающие, и украшения, стоимость которых была запредельной. Они как длинноногие цапли расхаживали по залам-лабиринтам, будто по подиуму, брезгливо сжимая пальцами изящные бокалы на витиеватых ножках. Я не меркла на их фоне, но и быть такой, как они — холодной, ненастоящей, — мне не хотелось.

Сопровождающие их кавалеры словно мерились дорогостоящими аксессуарами. Останавливались, вели неспешные беседы под тихую классическую музыку. Рассматривали картины с таким умным видом, как если бы были знатоками. Хотя, на мой взгляд, эту мазню вообще никак нельзя было охарактеризовать. Уверена, мы с Адель могли бы наляпать не хуже, да еще и в большем количестве. Знала бы раньше, озолотилась бы!

Просто пятна краски, расположенные в хаотичном порядке, — разве это красиво? Синие, белые, черные, красные и оранжевые. Если это искусство, то я тогда балерина. Наверное, я просто чего-то не понимаю.

— А мы здесь надолго? — спросила, когда Антуан вернулся ко мне с двумя бокалами шампанского.

Забрав у мужчины бокал, я благодарно ему улыбнулась. Ощущала некую нервозность. Замечала чужие взгляды — неприязненные, изучающие, надменные. С ужасом понимала, что многие из тех, кто сегодня здесь присутствует, прекрасно знают о том, кем я прихожусь Антуану, какую роль исполняю.

— Уже скучно? — обняв меня за талию, поинтересовался начальник.

— Никогда не понимала, зачем тратить время на то, чтобы рассматривать картины. Его можно потратить с пользой…

— Хм…

Только сейчас поняла, как двусмысленно прозвучала моя фраза. Щеки опалило жаром, а Антуан повел меня в другой зал, в котором, в отличие от первого, было на что посмотреть.

— Я не то имела в виду, — попыталась я выкрутиться из щекотливой ситуации.

— Я так и понял, мой ангел. Я так и понял, — усмехнулся мужчина. — Собственно, это именно то, ради чего мы сегодня сюда пришли. Через двадцать минут начнется аукцион.

Перед нами на стене висела картина, на которой были изображены две девушки, лежащие на траве валетом. Одна из них была облачена в старое голубое платье да и вообще выглядела бедно и серо, тогда как ее сестра-близнец имела роскошный красный наряд и корону. Будто зеркальное отражение. Красиво, но несколько прямолинейно.

— Вы хотите ее купить? — указала я на картину.

— Намеревался. Тебе не нравится?

— Да мне, в общем-то, без разницы, — пожала я плечами. — Но, на мой взгляд, их соседка куда симпатичнее.

— Ты так считаешь?

Соседнее изображение действительно мне понравилось больше. Обнаженная девушка, почти не прикрытая светлой тканью. Художник использовал только серые оттенки, когда рисовал ее, но при этом картина привлекала и казалась объемной, настоящей. Особенно пронзительный взор, что наблюдал за нами через стекло. К ней хотелось притронуться, но я держала себя в руках. Если я что-нибудь испорчу, а я определенно испорчу, то светит мне второе рабство. Тут бы с первым справиться.

— Определенно, в ней есть что-то такое, что цепляет.

— Просто ты смотришь на нее и видишь ее красоту, а я вижу деньги, которые эти милые девушки мне принесут в дальнейшем, — заметил Антуан, крепче прижимая меня к своей груди.

— На меня вы смотрите так же? — спросила, запрокинув голову.

И как только решилась? Наверняка тому виной бокал шампанского. Потому что именно я точно не хочу услышать ответ на этот вопрос.

Мужчина долго молчал. Смотрел на меня сверху вниз, сжимая в кольце своих рук. Улыбался с неким превосходством одним уголком губ, будто я виделась ему неразумным ребенком. Если честно, так себя и ощущала.

— На тебя я смотрю с удовольствием, — прикоснулся он губами к кончику моего носа, вынуждая нахмуриться.

Ответ мне не понравился, потому что не означал ни да, ни нет. Выкрутился, бессовестный!

— Антуан, мальчик мой, ты тоже решил приобщиться к искусству? — раздалось совсем рядом, и я обратила свой взор на парочку, что подошла к нам.

Хотела выпрямиться, встать рядом с начальником, но мужчина не дал. Так и продолжал прижимать меня к себе, а я краснела перед его знакомыми — статным мужчиной в годах и его спутницей, которая была лет на двадцать моложе.

— Вы, как всегда, правы, месье Морель. Разрешите представить вам мою невесту. Ульяна, это Андрэ Морель, один из моих компаньонов, и его прекрасная дочь — Алэйна.

Если честно, то после словосочетания «моя невеста» я больше уже ничего не слышала. Ощущала, как глаза лезли на лоб, а челюсть медленно, но верно скатывалась вниз, чтобы с грохотом упасть на пол, застланный бордовым ковром.

Я прямо-таки видела, как выгляжу со стороны, потому что у парочки, стоящей рядом, были примерно такие же выражения лиц, как и у меня. Только Антуан в нашей компании оставался невозмутимым.

— Приятно познакомиться, — первым отмер мужчина.

— И мне, — просипела я, больше всего на свете желая спрятаться за спину Антуана.

Девушка тааак на меня смотрела, будто я украла у нее последний бутерброд с колбасой, а в холодильнике остался только майонез. Я даже на всякий случай обсмотрела ее, потому что кровожадный взгляд доступно и подробно рассказывал мне, что со мной хотят сделать и в каких позах. А ведь такая милая блондиночка… Была изначально.

— И ты променял меня на вот это? — брезгливо спросила она, а моя рука сама собой дернулась, выливая на нее полный бокал шампанского, к которому Антуан так и не притронулся.

Ну, вы же помните? Я никому не позволяю о себе говорить в таком тоне.

Собственно, пора делать ноги.

Сделать ноги сразу после инцидента мне не дал все тот же начальник. Демонстративно окатив девушку презрением, он забрал у меня из рук пустой бокал и всучил его блондиночке со словами:

— Аккуратнее нужно быть, Алэйна. Месье Морель, до встречи на совете, — пожал он руку обескураженному мужчине и силком потащил меня дальше.

Мы как раз проходили к свободным местам в последнем зале, где уже расселись многочисленные гости выставки, когда я все-таки решилась заговорить:

— Месье Броссар…

— Ульяна, все хорошо, — улыбнулся он, помогая мне присесть.

— Он же ваш компаньон, а она его дочь, — продолжила я, а аукцион уже начался под сдержанные аплодисменты.

— Он в первую очередь неприятный тип, а она — моя бывшая. Ты все правильно сделала. Никогда и никому не позволяй себя унижать. Запомни: дашь слабину хоть раз, и тебя будут топтать все кому не лень, — произнес он нравоучительно, а на небольшую сцену уже вынесли ту самую картину, которую хотел купить мой начальник.