Просто вернись... - Алена Измайлова

Дети могут быть жестоки, не отдавая себе отчета в этом. Ия точно знала, что вопрос об отце неприятен для матери, а потому сознательно его задала.

Достигшая уже проема дверей богиня замерла, не поворачиваясь к дочери лицом. Она не успела сбежать. Как жаль. Да еще и не смогла сдержать дрожи, хотя знала, что дочь скажет это. А потому она не могла скрыть, что слышала вопрос. И проигнорировать уже не могла. Поэтому изобразив легкую улыбку, все же обернулась к своей жестокой девочке, сообщив:

— Твой отец — Кавед, конечно. Я его оповестила. С этого момента ты гостишь у него, — и взмахом руки переместила дочь к своему мужу, отчиму девочки.

В отличии от растерянной матери, Кавед всегда себя держал в руках. Огненный бог. Обладание своими силами — было его сутью. Иначе мирам бы не выжить от всей мощи его немалой и беспощадной силы. Примером же невоздержанности часто было поведение Криана, Веты и Эо, чьи воды, земли и ураганы сдерживались порой просто чудом.

Повинуясь воле матери, Ия перенеслась к отчиму, в мрачную черно-серую громадину Замка на Утесе, возведенного отчимом в Огненных горах, где она обычно проводила ничуть не меньше времени, чем у матери и значительно больше, чем у родного отца. И в тот раз она прожила там луну или две, избегая встречи с матерью, перед которой ей было стыдно за тот свой вопрос.

Отчим был более ответственным родителем. Он никогда ни в чем не упрекал неродную дочь и считал необходимым, чтобы они обязательно общались. В его замке для нее отвели уютную комнату с множеством различных игрушек. Отчим был конструктором-любителем и часто творил различные занятные вещицы, которыми дозволял играть ей.

Но как бы (втайне, конечно) не любила свою вотчину у отчима, непоседливая девчонка чаще шастала по замку. Многочисленная свита огненного бога не мешала ей творить каверзы, за которые ей не доставалось по заслугам.

Кавед предпочитал вести беседы, объясняя непослушной непоседе, в чем она была неправа и почему так делать нельзя. Таких бесед в жизни Ии было немало. Она с любовью вспоминала рассудительные размышления отчима о сути мира, роли богов, развитии народов.

К ее чести, она никогда не совершала в ранние годы действительно необратимых и недопустимых поступков и не подвергала опасности здоровье и жизни обитателей миров. И дом отчима, его мрачный замок, был единственным местом, где она была просто ребенком.

Вход в свой дом отчим предоставлял не всем, предпочитая для переговоров с равными себе и подопечными Храм Всех богов. Насколько знала девочка, из богов в замок без приглашения могли прибыть лишь его жена и ее мать, их дети — ее сводные братья и сестры и она сама.

Среди огневиков также существовал ограниченный круг допущенных. Тех, кто был необходим Каведу, кому он доверял. Хотя круг был узким, в замке постоянно находилось большое количество элементалей, монстров и представителей полубожественных народов, служивших Огню.

Сюрпризов суровый бог не любил. Преданные помощники следили за сохранностью замковой безопасности, собирали прошения и доклады подданных и несли их хозяину, привлекая его внимание.

Все свободное время Кавед проводил в своих мастерских, расположенных в подземельях замка, где постоянно в огромных открытых печах горел огонь. Там плавили, смешивали металлы, создавая разнообразные сплавы, которые затем увлеченный всем новым и непознанным огненный бог использовал в своих изобретениях.

Ия ничего в этом не понимала, но часто бывала в мастерских. Отчим допускал туда не всех. За внимание, оказываемое ей, девочка была втайне благодарна.

Насколько она знала, Кавед любил наблюдать за жизнью людских миров, это вдохновляло его на создание очередных поделок. Тех самых, о которых ее спрашивал при недавней встрече в Нижнем мире Танатос. Об увлечении Каведа в Верхнем и Нижнем мирах знали все.

В общем, и даже после нравоучительной беседы с отчимом Ия не видела ничего дурного изредка все же использовать свои божественные возможности. Кстати, на богов — высших и младших — они не действовали. Учитывая это обстоятельство, она открыто не проявляла себя, полагая, что все так делают и справедливо опасаясь, что ее не похвалят.

Обычно она применяла это, когда окружение начинало ее изрядно утомлять. Вокруг повзрослевшей, когда-то непослушной в детстве девчонки постоянно крутилось множество полубогов, младших богов, представителей разных народов и воплощения высших стихий, служащих верховным богам.

То ли зная об этом, то ли предполагая, Кавед не гнушался время от времени повторять падчерице об ответственности богов.

— Боги — творцы, хранители миров. Для этого мы живем. Если мы не созидаем, то и мирам не нужны. Мы созданы не для беспутных вечеринок и пенных развлечений с русалами и тритонами или сильвами, — сказал Кавед при последней их встрече, — Ты — давно не крошка, Ия, пора наконец повзрослеть. Принять на себя положенные обязанности.

— Конечно, Кавед. Как скажешь, — безмятежно ответила та, стараясь, чтобы ее лицо выражало в меру почтения и послушания, а не предвкушения от намечавшейся вечеринки по поводу новоселья.

— И, кстати, что за безумная идея постройки дворца на дне океана? — уже почти отошел в сторону, но вдруг вернулся, спохватившись, Кавед, выныривая из каких-то своих размышлений.

На его словно выточенном из камня лице появилось недоумение, а лоб прочеркнула глубокая складка. Он рассеянно взлохматил короткие темные волосы с проседью и пристально взглянул на падчерицу.

Ия с затаенной любовью наблюдала за его действиями, подумав, что они с мамой многое друг от друга переняли за свою почти вечную супружескую жизнь. Отчим в отличии от матери был чрезвычайно проницателен. Следовало отвлечь его внимание, поэтому она капризным тоном, подслушанным у одной из воздушниц материнской свиты сообщила:

— А папа разрешил.

В действительности она никогда не называла Криана "папой". Знала, что он им является, но их общение этого не предполагало. Только Кавед этого не знал. И это был действенный способ уйти от расспросов. Она с сожалением увидела, что отчим ожидаемо огорчился, услышав использованное ею обращение к его давнему сопернику и брату.

— Меня больше волнует, почему он не предупредил, что в том месте, где ты затеяла строительство, разлом миров? — значительно мягче спросил он, не желая начинать неприятный разговор или акцентировать внимание на том, что ему не нравилось.

Ия наморщила лобик, припоминая, что там было рядом с расчищенной площадкой. Разлом? Какой разлом? Нет, она не помнила. Место выбрала подальше от всех, а что там вокруг — даже и не смотрела. Признаваться в этом Каведу совсем не хотелось.

Идею о строительстве своего дворца матери и отцу она преподнесла, как свидетельство, что готова повзрослеть, остепениться, выбрать сферу ответственности. И это — первый шаг.

Мать, помнится, была, как всегда, занята. Предложила младшей дочери привлечь к поискам места под постройку брата или сестру.