Просто вернись... - Алена Измайлова

— Не понимаю, — женщина покачала головой, наблюдая за зверьком. Хаид хмыкнул и сообщил:

— Он воду не видит. Когда солнце отражается, поверхность колеблется. Ему любопытно, что это.

— Как это, не видит? — спросил Террин, вслед за Вертом перегнувшись через перила, наблюдая за котенком, — Как можно не видеть воду?

Мельком заметив, что с руки снова вот-вот закапает кровь, спрятал ее за спину и отступил назад, придумывая повод уйти. Интересного уже поубавилось. В сарай они теперь вряд ли попадут, а терпеть причитывания, а Ялма это устроит, если увидит, что все немного серьезнее, чем он сообщил, не хотелось. Не любил он этого, хоть и признавал, что есть весомая польза вовремя вылечить ранки.

Ничего, по дороге заглянет к своему дядьке. Он хоть и не людей лечит, но свой и, главное, мужчина. Значит, трястись не будет. Молча обезболит, почистит, залечит. Было б полегче, как он сообщил Ялме, можно было бы и не лечить. Но ему придется.

— Очень просто, — ответил мужчина, понимающе переглянувшись с женой, — кошки могут не видеть воду.

— Это лечится? — деловито поинтересовалась Кара, явно задумываясь, как это сделать. Или в каких записях это искать.

Кастия неожиданно вмешалась. Она протянула руки, взяла котенка и прижала к груди. Погладив его по головке, сказала:

— Это не лечится, но и не опасно. Моя взрослая подруга, которая очень любит животных, говорит, что это тоже проверка…

— Что за проверка? Какая взрослая подруга? — осторожно спросила Ялма, а Хаид нахмурился. Верт, Террин и Кара переглянулись.

Когда Кастия очнулась в свой первый день на острове, то ничего не помнила. Прошло уже три года, но по-прежнему не было ни воспоминаний, ни объявившихся привычек или знаний. И вот вдруг девочка сказала про какую-то "взрослую подругу".

Кастия увлеченно гладила котенка, который совсем осмелел, оттолкнулся лапками от мокрой ткани и держался независимо. Заметив, что окружающие молчат, девочка подняла голову и оглядела всех. Увидев напряжение на материнском лице, растерялась и медленно ответила:

— Не знаю. Я помню, что она была. Очень высокая и красивая, но строгая. Вокруг нее всегда были животные и птицы. И она их очень любила. "Больше, чем людей", — так обычно отвечала.

Ясное личико девочки стало грустным. Кастия обвела взглядом окружающих и добавила:

— Я больше ничего не помню. Только это…Даже не помню, как ее зовут… и как она выглядит…

Ялма резко отвернулась, а Хаид отошел в сторону, поднимая так и лежавший на полу чан. Мальчишки недоуменно переглянулись и, поняв, что больше интересного не ожидается, потихоньку стали отступать к сараю, где надеялись найти кошку с котятами.

— Так, всем стоять, — скомандовала Ялма, — Мыть руки. Быстро. Скоро будем обедать…

Террин снова с сожалением покосился на вожделенное строение, где возможно обитала та самая кошка. Хотя, если честно, она была предлогом. Там Хаид хранил снасти и крючки, и Верт обещал другу их показать.

— Мне домой пора. Родители уже ищут, наверно. Спасибо за приглашение, — сказал он, показав, что его родители не зря гоняют своих мальчишек, следя за их манерами, — но я пойду домой.

И ретировался. Быстро пробежав по дорожки, выскочил в калитку и исчез из вида, бросив через плечо:

— Верт, вечером… Не забудь!

— Что за планы, сын? — небрежно спросил Хаид Верта, который оживленно изображал, что у него дела в другом месте.

— Да так…, — не смог отвертеться от ответа тот, — дела, — и тут же добавил, — Ничего серьезного. Правда..

Ялма посмотрела на дочерей. Кастия играла с новым членом семьи, а Кара с тоской во взоре проводила взглядом убежавшего парня, и, отметив, что ее помощницы насквозь промокли, сказала:

— Быстро переодеваться, девочки. Не дай боги, простудитесь…

— А чан ополоснуть? — спросила Кара, уже готовая бежать в дом, но сохранявшая спокойствие, как и подобало в ее серьезном возрасте.

Хаид качнул головой, отмахиваясь от каких-то мыслей, сказал:

— Мы с мальчишками сами это сделаем. А вы потом уберете здесь…, — он посмотрел на мокрый и мыльный пол террасы, — Идите переодевайтесь, хозяюшки. Нас кто-то обещал покормить обедом, — и улыбнулся жене, направляясь к выходу с террасы, прихватывая ведро по дороге, чтобы набрать чистой воды.

Глава 13. Мир богов

Божественная сущность такова, что отказать ей никто и ни в чем не может. Впервые Ия это осознала в совсем юном возрасте. И с тех пор пользовалась этим при каждом удобном случае.

Маленькой девочкой она начала успешно увиливать от неприятных обязанностей, выговоров или увещеваний, необходимости делать то, что ей не хотелось.

Это произошло нечаянно. Когда она жила в Воздушных Далях, дворце своей матери, приторно прекрасном, построенном из белоснежного с розовыми прожилками мрамора, расположенного на парящем острове. В нем она провела большую часть своих детства и юности.

Хотя ветренная Эо не ограничивала дочь, внимания она ей уделяла значительно меньше, чем требовалось такой неусидчивой девочке. Наблюдая общение своей тетки Веты с детьми, Дией, Ретой или Атрией, Ия всегда думала: Каково так жить?

Знать, что можно в любой момент обратиться к матери, что-то обсудить? Эо была неуловима. Ни один из ее детей ни мог похвастать, что близок к матери. После рождения детей заботы о них она сбрасывала на своих подданных. Воспитанием их с Эо детей занимался Кавед. Даже воспитанием падчерицы он уделял больше внимания, чем мать.

Многочисленные няньки, приставленные матерью заставляли девочку правильно себя вести, одеваться, говорить и есть "полезную еду". Что-то она признавала, что-то нет.

С приемом пищи же был постоянный конфликт. Ия не хотела есть то, что ей давали, отпиралась, отказывалась, ела немного — "лишь бы отстали". И в какой-то момент она в сердцах заявила:

— Я не буду это есть!… И не смейте меня заставлять

Все отступили от нее. Неожиданно.

Самая главная из служительниц в отчаянии заломила руки и начала умолять крошечную девочку "скушать кашку". Та, еще не осознавшая своей власти над ними, упрямилась, съеживалась в своем кресле и, крепко сжав губы, молча, качала головой.

Не буду, не буду, не буду. Убежать из комнат для приема пищи, чтобы спрятаться от приставучих и правильных воздушниц, она не смела, помня материнский наказ:

— Твои няни знают, как для тебя лучше, дочь. Слушайся их.

Воздушные девы, все, как одна, расстроенные эскападой малышки, как обычно, кружили вокруг, увещевали нежными голосами, ласково гладили ее по головке и ручкам, расчесывали длинные волосики. Но на этом все. К вящему удивлению своей питомицы, они даже и не пытались самостоятельно накормить ее, как в раннем детстве. А она долго отказывалась брать в ручки столовые приборы, предпочитая, чтобы ее кормили. Но чтобы упрямица открыла ротик для приема невкусной еды, девы долго и упорно ее уговаривали. Уговаривают, умоляют, но не кормят самостоятельно, загнав вредную девчонку в уголок.