Время собирать камни - Елена Михалкова

В ответ слышалось бормотание отца, опять перебиваемоематерью:

– А если я хочу своего? Ты понимаешь, сволочь, своего,а не уродца из интерната, отброса какой-нибудь сифилитической шлюхи!

– Ну что тебе, Витьки мало, что ли? – расслышалВиктор отца и поморщился.

Тишина. Потом тишина прервалась каким-то звуком, кто-тосдавленно охнул, ему показалось, что отец. Он не выдержал, подошел к двери, распахнулее, встал на пороге и спросил, глядя себе под ноги:

– Что, нельзя потише выяснять отношения? Про вас ужескоро соседи сплетничать начнут.

Мать и отец повернулись к нему. Он не видел их лиц, но затохорошо услышал раздражение в голосе матери:

– Ступай к себе и занимайся.

– Я и пытаюсь заниматься, – огрызнулся он. –Да только не очень получается с вашими воплями.

– Я сказала, ступай к себе! – повысила она голос.

– А ты не кричи на меня! Я же не виноват, что у тебяпроблемы!

– Проблемы? – переспросила мать. – У меняпроблемы?

И неожиданно начала смеяться. Виктору ее смех очень непонравился. И отцу, судя по его лицу, тоже. Мать смеялась, не останавливаясь.Она всхлипывала, пыталась прикрыть рукой рот и повторяла сквозь приступыхохота:

– Проблемы… Проблемы…

Виктор так и стоял у двери, не зная, что ему делать.Обессилев от смеха, мать опустилась на стул и, продолжая хохотать, закрыла лицоруками. Отец подошел к ней, развел ее руки и сильно ударил два раза по правойщеке. Виктор ахнул, но пощечины помогли: мать перестала заливаться визгливымхохотом и уставилась на отца. Тот поднял руку, чтобы ударить еще раз, но онаподнесла ладонь к щеке, по которой отец ударил, с таким отрешенным видом, чтостало ясно: приступ прошел.

– Извини, – буркнул отец, отходя в сторону.

И в этот момент раздался звонок в дверь. Пришел дядя Лева,как всегда, без предупреждения.

Родители словно тотчас забыли про свой скандал, и Витька сизумлением наблюдал за обоими. Они расспросили дядю Леву о погоде, сообщили освоих планах на вечер, дружно искали для него какую-то книжку, за которой он,как оказалось, и зашел, шутили и смеялись совершенно непринужденно. Или почтинепринужденно. От их голосов у Витьки заболела голова, он ушел к себе в комнатуи лег на кровать. Но тут заглянул отец:

– Витя, выйди-ка к нам.

Виктор неохотно пошел в зал. Вот оно что – оказывается, дядяЛева задумал их сфотографировать! Ему, видите ли, нужен последний кадр.

– Я не буду, – пробурчал было Витька, но его дажене стали слушать.

Мать уселась на стул посреди зала, отец с Виктором всталипозади нее и положили руки ей на плечи.

– Мариш, положи свою ладонь на Витькину, –командовал дядя Лева, – а ты, Олег, наклонись к ней поближе. Я вам сейчассделаю… я вам сделаю… Настоящий портрет получится! Еще деньги с вас брать буду!

«Какие деньги! – хотел крикнуть ему Витька. – Тычто, не видишь, какие у них лица?» Но дядя Лева не видел. К счастью, он быстросфотографировал их и ушел, унося вожделенную книжку, а мать, отец и сынразбрелись по разным углам и стали делать вид, что все в порядке, все в полномпорядке, просто каждому хочется немного побыть одному.

Фотографию дядя Лева принес через месяц, когда про нее уже идумать забыли, и Витька был поражен, увидев ее. С карточки, которую дядя Леваспециально увеличил для них, смотрела идеальная семья. Мама улыбалась немногоустало, но зато отец у нее за спиной смотрел так мужественно, что сразустановилось ясно: если мама устанет, он понесет ее на руках хоть на край света.А умное, красивое лицо их сына? Оно было сдержанным, но за сдержанностьюпросматривалась глубокая любовь и уважение к родителям. Нежность, с которойженщина на фотографии накрывала его руку, была такой искренней, такой…неподдельной. Это было ужасно!

Да, это было ужасно. Витька не мог объяснить себе, почему неможет спокойно смотреть на фотографию. Она казалась просто отвратительной! Ужлучше бы на ней все было видно: красная мамина щека, ее нервные пальцы,нарочито безразличный взгляд отца, сам Витька, злобный и ненавидящий обоих родителей.Но только не чудесная картинка, на которой получилась образцовая семья. Мама неиспытывала никакой нежности, накрывая его руку своей! Сделала так потому, чтодядя Лева сказал! Но на фотографии все выглядело иначе, и с тех пор подростокВитя Чернявский никогда не верил фотографиям. Рассматривая глянцевые журналы,он всегда думал о том, что эти люди на снимках, держащиеся так беззаботно,смеющиеся так радостно, замершие в таких непринужденных позах, на самом делепросто растянули свои губы в мучительной улыбке, крепко сжали пальцы, чтобы небыло видно дрожи, а фотограф нажал на кнопку. И вот пожалуйста – все хорошо! Унас все хорошо!

От неприятного воспоминания Витьку отвлек голос бабушки заокном, что-то возбужденно доказывавшей соседке. Он провел пальцами пофотографии и поставил ее на место. Не в ней дело, и не в курице Юльке, и не вбабуле, и даже не в алкоголике. Это так, поводы. Причина в другом, и следовалосамому себе в том признаться. Правда, не хотелось, но Витька сказал себе, чтонужно быть честным. Если ты можешь самому себе признаться в неприятных вещах,значит, ты сильный, сильнее всех остальных, которые до последнего от самих себяскрывают правду.

Дело было в Андрюхе.

Ну вот, произнес, с остальным будет легче…

Да, дело было в Андрюхе и его предках. Витька видел многоразных семей, и нигде не относились друг к другу так, как в Андрюхиной, это всепризнавали. Его мать никогда не кричала на отца, а отец не бил ее по щекам,Витька мог бы ручаться: достаточно было посмотреть, какими взглядами Андрюхиныродители обменивались за столом, когда их, мальчишек, приглашали, например,попробовать новый торт, испеченный тетей Машей. Смешно, когда пожилые люди таксебя ведут. И еще они так часто держатся друг за друга, будто жить без этого немогут. Первой это заметила Женька.

– Слушай, Андрюх, – как-то сказала она, – утебя такие предки странные. Чего они за руки все время держатся?

Андрей тогда слегка покраснел, но ответил довольно спокойно:

– Жень, а почему люди вообще за руки держатся? Вот тыпочему Мишку за руку берешь, когда по улице идешь?

– Да я его не беру! – возмутилась Женька. –Очень надо!

Парни рассмеялись. Привычка Женьки чуть что хватать брата заруку была хорошо известна, так же как и ее желание во всем походить на братьев.Женька по недоразумению родилась девчонкой, вот парень бы из нее получилсяотличный, а девчонка какая-то…. нет, симпатичная, конечно, только таких вдеревне пацанками называют – грубоватая, вечно в штанах и футболке ходит. Авообще, это лучше, конечно, чем Юлька, которая вечно вздрагивает от любогозвука и даже бабку Степаниду толком испугать не может.