Клуб "Везувий" - Марк Гэтисс

Пару часов спустя, выглядя просто неотразимо в новом сером костюме, я спустился в фойе и отправился на прогулку по старому Неаполю.

Свежий морской воздух и солнечные лучи на моем лице казались освежающей маской после зловония Лондона, и я, неспешно прогуливаясь по бурлящему городу, прошел мимо наклонившегося полумесяца церкви Бьянчи и сел за столик в кафе «Гамбринус» – я весьма полюбил этот роскошный оплот экстравагантности еще в мой предыдущий визит в Неаполь. Ах, каким зеленым юнцом тогда я был! Я вспомнил ослепительный интерьер, зал, увешанный зеркалами, фантастические пирожные и черный кофе с горчинкой, Ги де Мопассана,[31]который ссорился с официантом из-за счета, и конечно же о том, как была предотвращена попытка покушения на принца Уэльского, которому хотели принести отравленную меренгу. Это был один из первых моих триумфов.

Кафе выходило окнами на оперу и площадь, где вовсю кипела жизнь. Ухмыляющийся продавец gelati[32]торговал фруктовым мороженым в нескольких футах от меня; зубы его были буры и сломаны. Грязные беспризорники, истерично смеющиеся и назойливые, как москиты, доводили посетителей до белого каления. В Опере репетировали какую-то арию, и эта мелодия парила над всем: чудесный баритон как-то идеально сочетался с запахом свежих булочек и кофе.

Я достал старую книгу, которую Чудоу прислал мне как приманку для Софисма, и только успел заказать pressé у толстого официанта, как появился Нечелл. Он меня поприветствовал и тут же споткнулся о стул. Рукопожатие у него было слабым, как у грудного младенца. Нечелл, без сомнения, из тех людей, которых можно назвать Прирожденными Тюфяками.

– Мистер Бокс, я так рад вас видеть! Джошуа Рейнолдс телеграфировал мне, чтобы сообщить, что вы уже едете. Идете по горячим следам убийцы Дурэ, не так ли?

– Возможно. Вы выяснили, откуда бумага?

– Да. «Н. в К.В.» было написано на первоклассной писчей бумаге отеля «Везувий».

– Но вы ведь живете в этом городе – так что Дурэ делал в гостинице?

Нечелл пожал плечами:

– Понятия не имею. Может быть, следил за кем-нибудь? – Он возбужденно потер руки. – Вы должны позволить мне стать вашим проводником, мистер Бокс! Я могу использовать каждую крупицу моих знаний о местных…

– Ваши контакты мне очень пригодятся, Нечелл, – сказал я, прихлебывая свой pressé. – Я хочу знать все о действиях одной женщины и ее мужа – они жили здесь в семидесятых годах.

– Понятно. – Он достал блокнот и ручку. – Их имена?

– Мистер и миссис Максвелл Моррэйн.

Он с величайшим старанием записал.

– Это имеет какое-то отношение к смерти Дурэ?

– Я пока не уверен. Однако мне кажется, что тот, кто убил его, уже начал охотиться за мной.

– Боже правый!

– На мою жизнь совершено уже два покушения, – сказал я с напускным спокойствием. И вкратце рассказал ему о погоне, которая закончилась на кладбище, и о происшествии с гигантской сороконожкой. О нападении Мопсера в бане я сообщать не стал. – Сначала я думал, что эти покушения никак не связаны с нашим делом, но теперь начинаю сомневаться. Это были необычные нападения, и я уверен, что они предпримут еще одну попытку, только теперь будут еще хитроумнее. Вам тоже нужно свыкнуться с мыслью, что вы находитесь в смертельной опасности. – Я плотно сжал челюсти.

– Бог ты мой, – выдохнул Нечелл.

Этот дурень заглотил мою стоическую чушь целиком и даже не подавился. Я надеялся, что это заставит его держаться от меня подальше. Конечно же он был одним из тех надежных идиотов, на которых держится вся дипломатия, но если серьезно – неужели это лучшее, на что они способны в наше время? Если б королю хотя бы намекнули на то, как обстоят дела, он бы наверняка расстегнул еще одну пуговицу на жилете.

– Мне также надо знать, не въезжал ли повторно в страну некто, называющий себя дуче Тьеполо.

Нечелл на мгновение перестал писать.

– Нелегально?

– Скорее всего. После установления нового режима его изгнали из страны. Он любопытным образом связан с тем делом, которое мы ведем.

Я щелкнул пальцами и заказал Нечеллу чашку кофе. Когда кофе принесли, он осушил чашку одним быстрым глотком.

– И наконец, – продолжил я, – мне нужна любая информация, которую вы сможете раздобыть о Томасе Котелоксе, владельце похоронного бюро в Лондоне и Неаполе.

Нечелл кивнул, продолжая быстро строчить в блокноте.

– Вы не останетесь на ланч? – спросил я – у меня уже начинало урчать в желудке.

– Боюсь, никак не смогу, – пробормотал он. – В конторе сейчас такой беспорядок. Мне нужно разобраться со всеми бумагами Джослина. А это та еще работенка. Я выясню все об этих людях так быстро, как только смогу, мистер Бокс. И телеграфирую в «Санта-Лючию», если будут какие-то новости. А пока мне пора бежать. – Его взгляд остановился на книге Чудоу. – Чтения для отпуска, да? Могу я полюбопытствовать…

– Не можете. Это совершенно секретно. – Я широко улыбнулся. – Хорошего вам дня.

Кивнув, Нечелл исчез. Я в свою очередь заказал омлет и острую сосиску и обратил свое внимание на книгу. Судя по всему, некий роман. И видимо, абсолютно бесценен, раз уж пришелся по вкусу знаменитому Иммануилу Софисму.

Многоуважаемый ученый, если верить моим данным, всегда был невероятно одаренным человеком. Он показал исключительные способности в музыке и изобразительном искусстве, но впоследствии обратился к науке; это случилось уже в зрелом возрасте – ему было семь лет, и он провел выдающийся эксперимент с певчим дроздом и вакуумным прибором. К несчастью, несколько лет спустя его сбросил мерин, Софисм получил травму позвоночника и остался на всю жизнь прикован к инвалидной коляске. Плохое здоровье превратилось в своего рода манию, и теперь, как мне рассказали, он обнаружил у себя аллергию на девятнадцатый (нет, я постоянно забываю, на двадцатый) век. В последние годы старик полностью отдалился от мира, переехал в Италию и нашел утешение в не имеющей себе равных библиотеке редких изданий. И теперь мне была дана уникальная привилегия – я попаду в эту святую святых. Интересно, что я там найду?

Я немного посидел с закрытыми глазами, слушая арию, что негромко переливалась в солнечном свете. Как же я люблю Италию! Жара смягчается морским воздухом, стрекозы жужжат над белыми крахмальными скатертями. Мой взгляд остановился на женщине, расположившейся в нескольких столиках от меня. Сидела она спиной, и я упивался деталями ее изысканного силуэта.

На ней было нечто восхитительное канареечно-желтого цвета с высоким прозрачным воротником, плотно обхватывающим шею, волосы скрыты под полями большой овальной шляпы. Разумеется, мало что в этой жизни столь же обманчиво, как вид человека сзади. Сколько раз вы сами замечали кого-нибудь в театре или в поезде подземки, кого-нибудь, чья величавая осанка и великолепная лебединая шея вызывали у вас неудержимое влечение? И когда это неземное существо наклонялось, чтобы что-то прочесть, поправить туфлю или спуститься с лестницы, вы обнаруживали, что лицом оно смахивает на трансильванскую рыботорговку.