Испанские грезы - Барбара Картленд

– Как хорошо, что ты сообразила открыть шторы. Увидев две головки в королевской постели, я понял, что не только сэкономил графине миллион долларов, но и обрел то, что искал всю жизнь.

Вильда изумленно на него взглянула.

Затем, словно осознав, что ее поведение было предосудительным, она хотела от него отодвинуться, но ей это не удалось.

И не только потому, что маркиз крепко обнимал ее, но и Мирабелла спала, опустив головку ей на грудь.

Она не могла ничего сделать, кроме как пытаться противостоять его завораживающему голосу.

– Я боролся с моими чувствами к тебе, – говорил он тихо. – Но с того самого момента, как я увидел тебя и понял, как ты похожа на картину в Прадо, которая всегда много для меня значила, я знал, что желал тебя с тех пор, как помню себя, но я не верил, что ты существуешь.

Слушая его слова, как музыку, Вильда отвечала на них умом и сердцем, но ничего не могла произнести вслух.

Карета неслась, лунный свет мелькал в окнах. Одно мгновение они были в темноте, среди деревьев и валунов, в другое их заливал серебристый свет.

Вильде казалось, что она видит сон, все больше возбуждающий ее с каждым мгновением, так что было невозможно не только думать, но и дышать.

Мирабелла шевельнулась, напомнив Вильде, что у нее на руках дитя Гермионы, и если маркиз принадлежит кому-то, то только ее сестре.

– Пожалуйста, прошу вас, – жалобно проговорила она, – вы не должны говорить мне такое.

– Я хочу это говорить, – властно сказал маркиз, – я не могу не говорить, когда я вижу тебя сейчас, как будто ты выступила из храма, сооруженного мною много лет назад для Мадонны, так прекрасно изображенной де Моралесом. Я мечтал увидеть ее волосы, как вижу сейчас твои, – произнес он в экстазе.

Вильда впервые осознала, что, ложась в постель, она для удобства распустила волосы. Теперь они окутывали ее плащом, и она понимала, что если сама существует, как во сне, маркиз чувствует то же самое.

Словно не находя больше слов, он прикоснулся губами к ее лбу.

Мгновение спустя он сказал нетвердым голосом:

– Что же нам делать друг с другом, Вильда?

Где-то глубоко у нее таилась мысль, в которой она не смела признаться самой себе. Если он предложит ей что-то, считая ее только гувернанткой Мирабеллы, его предложение будет такого же рода, как те, что король делал дамам, проникавшим к нему по потайной лестнице.

С ужасом она быстро проговорила:

– Прошу вас… мы не можем говорить об этом сейчас! Все случившееся кажется мне кошмаром!

Она говорила умоляющим тоном, и он ответил спокойно:

– Ты же знаешь, я не сделаю ничего, чтобы причинить тебе страдание сильнее того, что ты уже пережила. Ты права, Вильда. На эти вопросы можно ответить в другой раз. Будем сейчас просто счастливы тем, что мы вместе, и я уже не опасаюсь потерять тебя навсегда.

Поскольку он уступил так быстро и с такой готовностью, Вильда снова опустила голову ему на плечо, и прикосновение его губ уже не тревожило девушку.

Она с радостью думала о том, что Мирабелла и она спасены, и когда Рамон наконец прорвется в гостиную, а затем в спальню, он никого там не застанет.

И снова маркиз, как будто читая ее мысли, сказал негромко и ласково:

– Забудь об этом! С этим покончено! Я никогда больше не оставлю без защиты кого-то столь для меня драгоценного.

Вильда закрыла глаза.

В его голосе снова звучала страстная нотка. И в его близости она ощущала притягательную силу, увлекающую ее в небеса.

Она вспомнила, как он впервые поцеловал ее. Как только она узнала, кто это был, она устремилась к нему всем своим существом, как будто полностью ему отдаваясь.

Они еще долго ехали молча. И Вильда думала, словно читая эти слова, огненными буквами написанные в ночном небе: «Это и есть Любовь».

Спустя некоторое время, на пути к дому маркиза, она сказала:

– Пожалуйста, можно мне… не встречаться с кем-либо в таком виде, в каком я сейчас?

Он не успел ответить, как она быстро продолжила:

– Прошу вас, отведите Мирабеллу к матери и скажите ей, что произошло. Я… я объясню все утром, но не… сейчас.

– Я понимаю! – сказал маркиз. – Ты уже достаточно вынесла.

Он выпустил ее из своих объятий.

– Ложись и усни, моя любимая. Доверься мне, и все будет так, как ты захочешь.

Лошади остановились, и у Вильды не было времени поблагодарить его. Дверца кареты открылась, и Вильда увидела лакеев маркиза в их великолепных ливреях.

Он вышел и взял почти проснувшуюся Мирабеллу из рук Вильды.

– Отвезите мисс Уорд к боковому подъезду и проследите, чтобы ей помогли подняться к себе.

Вильда откинулась на подушки, дверца кареты захлопнулась, лошади снова тронулись, и она увидела, как маркиз несет Мирабеллу по ступеням парадной лестницы.

С мучительной болью, как от удара ножом, она поняла, что он уходит от нее, уходит из ее жизни.

Это был неизбежный конец, ничего другого и быть не могло.

Вокзальные служащие и прислуга маркиза раскланялись. Поезд набирал скорость. Вильде казалось, что она покидает мир своих грез.

Ей с трудом верилось, что так много всего произошло за такое короткое время.

Когда она, шатаясь, поднялась наверх с помощью горничной, призванной к ней по распоряжению маркиза, крайнее утомление волнами накатилось на нее.

И в то же время эти волны сливались с невыразимым восторгом, потому что она была рядом с маркизом и слышала его голос. Она знала, что звуки этого голоса будут преследовать ее до конца дней.

Но Вильда слишком устала, чтобы ясно что-то осмыслить. Когда она добралась до своей комнаты, с другой половины дворца прибежала еще одна горничная, чтобы сообщить ей, что Мирабелла осталась на ночь в спальне матери.

Когда Вильда разделась и легла, она испытывала огромное облегчение при мысли, что ей не нужно думать ни о ком, кроме себя. Едва опустив голову на подушку, она погрузилась в сон.

Ей показалось, что она проспала не более нескольких минут, когда ее разбудила горничная, что-то возбужденно говорившая, стоя у ее кровати.

С ощущением, словно она пробиралась сквозь клубы тумана, Вильда с трудом открыла глаза.

– Что… что такое? В чем… дело?

– Мне приказано сказать вам, сеньорита, что сеньора немедленно возвращается в Англию.

Вильда не сразу могла понять, что ей говорят. Но как только слова проникли в ее сознание, она резко поднялась и села в постели.

– Вы сказали… уезжает в Англию?