Найдите Ребекку - Оуэн Дэмпси

Приказы, приходящие от доктора фон Штейна, становились все более жесткими. Комендантский час назначался все раньше, а список свобод постоянно сокращался. Кажется, защита Нормандских островов стала для Гитлера навязчивой идеей. Масштабные строительные работы начались в 1941-м. Работники Организации Тодта, рабы с континента, строили пулеметные установки, противотанковые стены на пляжах и сотни бункеров и батарей, которые серели среди зеленых холмов, выходящих на побережье по всему острову. Условия, в которых жили эти люди, полностью опровергали якобы благие намерения бесчисленных нацистских офицеров, которые приходили в офис Кристофера и его отца.

Работники Тодта назывались так в честь основателя организации принудительного труда, Фритца Тодта, и прибыли в феврале 1941-го. Первая партия, около сорока человек, стала самым близким воплощением ужасов ада, что когда-либо видел Кристофер. У рабочих не было нормальной обуви, а изорванная одежда не скрывала костлявых, истощенных тел, опухших суставов и обвислой бледной кожи. Они кашляли и хрипло дышали, словно пытались ухватиться за воздух. Ребекка протянула хлеб шаркавшему мимо рабочему, молодому человеку лет восемнадцати, не больше. Ей только удалось вложить ему в руку маленький кусочек, когда их заметили охранники. Ближайший немецкий солдат подбежал к ним и ударил молодого работника прикладом по голове в тот момент, когда он клал хлеб в рот. Тело парня повалилось на землю, шлепнувшись на тротуар, словно пустой мешок. Ребекка закричала, и охранник оттолкнул ее назад плоской частью винтовки. Кристофер попытался вмешаться, но почувствовал, как его сдерживает другой солдат. Охранники потеснили их назад, согнав с дороги. Другие работники подняли юношу и как-то его потащили. Хотя казалось, они с трудом волокут самих себя. Колонна шаркала дальше. Осталась лишь лужа крови на тротуаре, которую вскоре смыл начавшийся дождь.

С тех пор они много раз стояли у входа в его квартиру, дожидаясь возможности дать работникам Тодта заранее припасенную еду. Иногда им это удавалось, но слишком часто охранники отталкивали их назад, и работники маршировали дальше, не получив ни крошки.

* * *

Жарким дождливым июльским вечером Кристофер вернулся домой с письмом, которое дал ему отец. Он чувствовал, как оборванная, грязная одежда прилипает к вспотевшей коже. К тому времени мыло стало дефицитом, а новая одежда осталась лишь в воспоминаниях. Ребекка сидела у окна. Он подошел к ней, провел рукой по ее волосам и шее.

— Я больше не могу, — произнесла она.

— Ты о чем?

— Об этой изоляции, о постоянном угнетении. — Снаружи в окно стучал дождь. — У меня есть желания. Я хочу выйти за тебя замуж.

— Сейчас не время говорить о свадьбе. Из чего мы испечем торт, из песка?

— Знаю. Знаю, это невозможно, пока не уедут нацисты. Я просто не думала, что они пробудут здесь так долго.

— Ребекка, придется потерпеть. Когда война закончится…

— Я снова смогу выходить из дома? Я уже схожу здесь с ума.

— Ты знаешь, мы должны быть осторожны. Если нацисты поймают тебя без документов… Мы обсуждали это миллион раз.

— Да, знаю, мне придется зарегистрироваться как еврейке, но что они мне сделают?

— Ты правда хочешь испытывать судьбу? Сама видела, как нацисты обращаются с работниками Тодта. Хочешь превратиться в одного из них, в ходячего скелета, в раба?

— Кажется, моя жизнь закончилась с тех пор, как приехали нацисты.

— Неужели твоя жизнь настолько ужасна?

— Нет, я не об этом. Рядом с тобой я счастливее, чем когда-либо. Просто ты — единственное хорошее, что осталось в моей жизни. А я хотела поступить в университет. Я хотела работать, иметь семью и детей. Я хотела родить от тебя детей и быть твоей женой. — Она подвела его к дивану и села ему на руки.

— У нас все это будет. Однажды ты получишь образование. Я тоже хочу детей, но сейчас не время рожать ребенка, не здесь, не сейчас.

— Если меня внесут в списки, что произойдет? С другими евреями пока ничего не случилось. Они продолжают жить своей жизнью. Могут выходить из квартир…

— Это плохая идея, Ребекка. Если мы подождем…

— Подождем чего? Регистрироваться или нет — мое решение, а не твое. Я не стыжусь своих корней. Может быть, это будет лучше, чем крадучись пробираться из своей квартиры в твою и обратно. У меня теперь даже работы нет. Все, что я теперь делаю, — прячусь. Если я зарегистрируюсь, то, может, у меня хотя бы будет подобие нормальной жизни.

Письмо от Ули оттягивало карман. Возможно, это было первое письмо, полученное жителем острова с начала блокады, с прихода нацистов.

— Что такое?

— Ничего. Я получил письмо от Ули, он передал его с одним из немецких солдат.

— Да, все же немцы имеют здесь определенные преимущества. Что он пишет?

Кристофер залез в карман и протянул ей конверт. Она несколько секунд подержала его в руке, потом открыла. И улыбнулась, читая первые строки.