Смерть на Параде Победы - Андрей Кузнецов

— Я одного понять не могу, — сказал капитан Данилов, — где они могут прятаться? Мы ищем, чекисты ищут, в Москве ищем, в области ищем, сорок два человека из находящихся в розыске задержали, а эту гоп-компанию никак нащупать не можем. Что за непруха такая? Это же, если хотите знать, противоречит основам диалектического материализма…

— Не заговаривайся, капитан! — одернул начальник отдела, не любивший подобных высказываний, уцепившись за которые, при желании можно было раздуть из мухи слона, то есть — состряпать политическое дело.

— Я к тому, что любой труд должен приносить свои плоды, — поспешно добавил Данилов. — А тут, как говорится, «ищут пожарные, ищет милиция…»

— «Ищут фотографы в нашей столице»[24]— подсказал Алтунин.

— Ступайте работать, декламаторы! — хлопнул ладонью по столу начальник.

Опаздывать в МУРе не принято. Здесь, впрочем, никто никогда не опаздывал, разве что задержаться мог по внезапно возникшему срочному делу. Мало ли что может случиться. Едет сотрудник, к примеру, на работу, и видит, как какой-то тип лезет соседу в карман. Как не скрутить вора и не доставить в ближайший райотдел? Или же кто-то из объявленных в розыск на улице повстречается… Всякое бывает, поэтому, когда майор Джилавян не явился утром на работу, поначалу никто не встревожился. Ближе к полудню начали удивляться — куда это, мол, запропал Арменак Саркисович? — а в два часа начальник отдела отправил к Джилавяну домой Семенцова, потому что на звонки по домашнему номеру никто не отвечал.

Жил Джилавян недалеко от Петровки, в Козицком переулке, поэтому Семенцов вернулся быстро, не прошло и часа. Вернулся он «с пустыми руками» — дверь в квартиру целехонька и заперта, соседи в эвакуации, Джилавян живет в четырех комнатах один и сегодня утром его не видели ни управдом, ни дворник. Даже работавшие во дворе электрики не припомнят, чтобы мимо них проходил милиционер с погонами майора. Впрочем, Джилавян мог и в костюме на работу уйти, не обязательно в форме.

Начальник отдела обругал Семенцова ослом и отправил обратно, велев пригласить участкового с управдомом и в их присутствии вскрыть дверь в квартиру Джилавяна. Если сотрудника, дисциплинированного, организованного сотрудника полдня нет на работе, то это означает, что случилось что-то чрезвычайное. Если бы Джилавяну приспичило срочно разбираться с каким-то делом, то уж за шесть часов он бы нашел время и возможность позвонить в отдел.

Еще через два часа Семенцов доложил, что квартира, в которой жил Джилавян, им осмотрена, что там никого нет, а в комнате у Джилавяна полный порядок, никаких следов борьбы нет, окна целы, шторы задвинуты. Майор Ефремов выругался и пошел докладывать комиссару.

У каждого из сотрудников могла бы появиться своя особая версия, объяснявшая исчезновение Джилавяна, но люди в МУР работают серьезные, не склонные к безудержному фантазированию. Поэтому версия была одна на всех — вечером на возвращавшегося с работы майора напали неизвестные, убили, а труп спрятали где-то неподалеку, чтобы на тротуаре не валялся. Мотивов могло быть два — месть или стремление завладеть оружием, удостоверением и форменной одеждой. Больше склонялись к мести, потому что нападать на милиционеров преступники предпочитали в более глухих местах, нежели Петровка или Бульварное кольцо.

Один только Алтунин допускал, что майор Джилавян мог податься в бега, опасаясь разоблачения, но мысли свои до поры до времени держал при себе. Спустя двое суток после того, как тело пропавшего майора не было найдено ни на территории от Петровки до Козицкого, ни в моргах, версия с бандитским нападением отпала. Территорию осмотрели тщательно, заглянув в каждый дровяной сарай, в каждый подвал, чердаки и то осмотрели для порядка, несмотря на то, что никакой убийца в здравом уме не стал бы тащить труп по лестнице на чердак. Но существовала вероятность, что Джилавяна могли заманить на чердак, например криками о помощи, и там уже убить. На все неопознанные трупы, значившиеся в сводке, начальник отдела отправлял Семенцова — опознавать. Вдруг Джилавян отправился куда-то по своим делам и там его убили. На телеграмму, отправленную в Ереван, жене Джилавяна, пришел ответ: «Не имею сведений местонахождении мужа волнуюсь».

Два дня — достаточный срок для того, чтобы делать выводы, хотя бы предварительные.

У Алтунина по поводу Джилавяна состоялся разговор с начальником отдела. Тот вызвал к себе и в лоб спросил:

— На каком основании ты заподозрил Джилавяна? Байку про Колю Стулова я помню, меня правда интересует. Что у тебя на него было?

— Ничего, кроме подозрений, — попробовал было уйти от ответа Алтунин.

— Выкладывай все! — потребовал начальник. — И чтобы без утайки, иначе разговор у меня с тобой будет другой, совсем неласковый.

Угроза Алтунина не испугала, но он понимал, что начальник имеет основания настаивать. Исчезновение сотрудника при невыясненных обстоятельствах — это ЧП. А уж если этот сотрудник подозревался кем-то в связях с преступниками, то ЧП в квадрате. Поэтому Алтунин рассказал то, что узнал от Левковича. Про родство эксперта с убитым дантистом-валютчиком упоминать не стал, потому что к делу это не относилось. Вызванный Левкович подтвердил слова Алтунина и сообщил, что до сегодняшнего дня Джилавян к нему ни с какими просьбами не обращался.

— Развели бардак! — проворчал Ефремов. — Вот скажу вашему Плавунову, пусть обратит внимание на то, что у него под носом творится…

Левковича угроза не испугала. То ли не верил, что Ефремов наябедничает его непосредственному начальнику, то ли Плавунов был в курсе того, что его сотрудники идут навстречу своим знакомым. С одной стороны, — нарушают, с другой стороны, без знакомых не проживешь, потому что в годы войны то дефицитную серную кислоту, без которой в лабораторном деле никак и никуда, приходилось добывать по «своим» каналам, то не менее дефицитный эфир, то еще что-то.

Отпустив Левковича, начальник отдела по-простецки почесал затылок и упрекнул:

— Что ж ты мне, Алтунин, сразу-то всего не сказал? Развели, понимаешь, детский сад с песочницей и качелями.

Почему сад непременно должен был быть с песочницей и качелями, для всех оставалось загадкой.

— Не хотелось при Джилавяне Левковича закладывать, — ответил Алтунин, — да и вообще… Вы же человек занятой, а у меня одни домыслы были…

Не то, чтобы упрекнул, а так — упомянул для порядка.

— Чтобы старый проверенный сотрудник… — начальник оттянул пальцем воротник гимнастерки и повертел головой. — Он же с самим Менжинским начинал!

— С кем Троцкий начинал, помните? — тихо поинтересовался Алтунин, не любивший ни козыряния громкими именами, ни упоминания их в таком вот контексте. Какая разница, кто с кем начинал работать? Дурак при любом начальнике останется дураком, а подлец — подлецом.

Начальник отдела сделал круглые глаза и покачал головой, словно хотел сказать — ну ты хватил, Алтунин! Но вместо этого сказал другое.