Рыцарь - Пьер Певель

— Чтобы он захотел? Ну разумеется, он захочет! Как он может не хотеть этого?

Отец Домни счел благоразумным не перечить принцу. Однако он знал, что Тьма умела вызывать неудержимое влечение. Для некоторых людей она была ужасным и смертельным наркотиком, без которого они не могли жить, несмотря на то что он подтачивал и разрушал их.

— Это будет долгий и болезненный процесс, сын мой.

— Долгий?

— Возможно, не хватит и целой жизни.

Наутро Лорн сумел сесть в постели и самостоятельно поесть.

Это была первая настоящая еда, которую он ел с тех пор, как патруль обнаружил его без сознания в Бежофа и доставил во дворец губернатора.

— Ну, одно удовольствие смотреть, — сказал Алан, поглядывая на служанку, уносившую поднос с остатками обильного завтрака, который Лорн только что съел с большим аппетитом.

Служанка была молодой и красивой, и Алан не смог удержаться от того, чтобы проводить ее взглядом. Заметив это, она скромно улыбнулась ему, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Как ты? — спросил Алан.

— Намного лучше. Спасибо.

— Ты не против, если я приоткрою шторы? На улице великолепная погода, а здесь прямо склеп какой-то.

Благодаря полуприкрытым ставням в комнате стоял полумрак.

— Лучше не надо, — отозвался Лорн.

— Почему? Тебе неприятно?

Лорн кивнул.

Яркий свет по-прежнему резал ему глаза. Правый глаз, тускло-серый, причинял особенно сильную боль: как только Лорн оказывался на солнце, у него тотчас появлялось ощущение, что в череп вонзаются иглы, накаленные добела.

Алан сел на постель рядом с ним.

От этого матрас прогнулся, и Лорн, который старался не совершать лишних движений, поморщился от боли.

— Извини, — сказал принц, замечая свою оплошность.

— Все… все нормально… — ответил Лорн, осторожно пытаясь принять удобное положение.

Алан постарался больше не шевелиться.

— Мы тут с ума сходили от волнения…

— Мы? — повторил Лорн.

— Ладно. Я с ума сходил от волнения, — поправился принц, сделав ударение на «я». — Но что на тебя нашло? Почему ты исчез, а?

— Я… Я не знаю…

— В тот вечер я повсюду искал тебя. У меня появилось плохое предчувствие, и я велел начать поиски по городу. Нашли тебя только на следующий день. Без сознания. Да еще и в Бежофа! Каким ветром тебя занесло в Бежофа?

— Долгая история.

— Ничего. Я никуда не спешу.

— Я устал, Алан.

— Нет. Ты будешь спать, когда расскажешь мне, кто довел тебя до такого состояния. — Голос его звучал дружелюбно, но твердо.

Лорн знал Алана достаточно, чтобы понимать: он не оставит его в покое, пока не получит исчерпывающий ответ. Внимание принца было столь же искренним, что и его беспокойство и вопросы. Он хотел знать, и он все равно узнает.

— Свидетели говорят, что видели, как ты уходил с черноволосой красоткой, — сказал принц.

Лорн кивнул.

Он рассказал о своей встрече с Эланой, о ловушке, в которую она его заманила, и о том, как выбросился в окно. Но умолчал о том, как, убежденный, что она обманывает его, он попытался силой заставить ее говорить. Кроме того, ни словом не обмолвился об Ирелисе.

— Сможешь узнать дом, куда она привела тебя? — спросил Алан.

— Думаю, да.

— Я, конечно, удивлюсь, если там нас кто-нибудь дожидается, но, возможно, остались какие-то зацепки. Ты действительно не знаешь, чего эти типы хотели от тебя?

— Похитить меня. А вот чего еще…

— Узнав, что вас видели вместе, я навел справки об этой Элане. Никто понятия не имеет, кто она такая. И в списке гостей ее не было.

— Отваги ей не занимать. Помнишь, она разговаривала с послом Иргаэрда и с тобой, когда я пришел на праздник.

— Да. Видимо, ее изначально интересовал ты. Она верно рассчитала, что лучший способ приблизиться к тебе — это начать с меня.

— А поскольку красивые женщины всегда были твоей слабостью…

— Ну, это преувеличение, — привычно запротестовал Алан.

— Да что ты говоришь.

— А дальше?

— А дальше все… все как в тумане. Я помню, как упал в реку, и не понимаю, как мне удалось не утонуть. Затем…

Лорн опять частично скрыл правду.

Он рассказал о Делио, но не обмолвился ни о пережитом приступе, ни об отчаянии и стыде, ни о тревогах и страданиях, которые захлестнули его настолько, что смерть показалась ему желанной. Надеялся ли он обмануть Алана, или лгал самому себе? Он не знал ответа. Возможно, он всего лишь хотел отложить момент, когда ему придется заново пережить события той ужасной ночи. А самое мучительное заключалось в том, что из-за Тьмы и той власти, которую она имела над ним, Лорн вынужден был лгать своему близкому другу.

Принца между тем было не так легко обмануть.

— Почему ты мне лжешь? — спросил он с грустью.

Лорн посмотрел на него, не в силах произнести ни слова.

— Я знаю, — продолжал Алан, — что в ту ночь с тобой произошло что-то еще. Нечто ужасное. Отец Домни называет это Зовом…

Лорн по-прежнему молчал. Алан поднялся на ноги.

— Солдаты нашли тебя на улице и принесли сюда в жутком состоянии. Полумертвого. Залитого черной желчью, которую ты и сейчас продолжаешь выкашливать… Отцу Домни хватило этого, чтобы понять, что с тобой произошло.

— Я… я не все помню, — попытался отговориться Лорн.

— Перестань! — вспылил Алан, не повышая голоса. — Перестань… Я не прошу тебя исповедоваться мне. Ты мне ничего не должен. Ты никому ничего не должен. Но не держи меня за дурака. Если не хочешь говорить о чем-то, так и скажи.

Долго, очень долго они смотрели друг другу в глаза.

— Я не хочу говорить об этом, — наконец произнес Лорн и отвел взгляд.

— Дело твое. Но я не смогу тебе помочь, если ты будешь молчать.

— Я у тебя ничего не просил, Алан. Дай мне отдохнуть.

Это был суровый удар для принца.

Силы понемногу возвращались к Лорну.

Дни шли за днями, и вскоре он уже мог гулять по саду, сначала опираясь на трость, а затем и без нее. Он выздоровел и теперь подолгу, превозмогая боль, занимался физическими упражнениями. Он не просто хотел восстановиться после полученных ранений. Нет, он хотел вновь обрести силу, скорость и выносливость, которые были свойственны ему до Далрота. К тому же, нагружая тело, он изматывал себя настолько, что сил на размышления не оставалось: когда наступала ночь, он погружался в глубокий сон. Лорн занимался с утра до вечера, в одиночестве проводил долгие часы в зале для фехтования, до изнеможения тренировался скакать верхом.