Декамерон по-русски - Анатолий Ромов

В начале вечера, когда оркестр на эстраде только настраивал инструменты, один из таких индивидуалистов, невысокий, плотный, в идеально сшитом смокинге, с вежливой улыбкой, будто застывшей на широком плоском лице, подошел к столу, который занимал владелец гостиницы и ресторана Геннадий Бурунов, он же Бурун. Поклонившись, сказал:

— Здрастуйце. Рюсикэ — осина хоросо.

Бурун, куривший в этот момент сигарету, покосился на сидящего рядом Гудка:

— Спроси, что ему надо.

Японец, поняв этот вопрос как указание, что он должен обратиться именно к Гудку, повернулся к нему:

— Здрастуйце. Моя хотера девоси. Хороси девоси. Тонки как сиписика. Моя пратира хоросо.

— Он говорит… — начал было Гудок, но Бурун его оборвал:

— Я понял, не глухой. Ему нужна телка. Он говорит, что хорошо заплатит. Разберись.

— Сейчас. — Гудок, отвечавший за все дела с путанами ресторана, посмотрел на японца. — О’кей. Файв хандред далларс фо найт.

— Осина хоросо. — Достав бумажник, японец отсчитал пять стодолларовых банкнот. Положил на стол. — Файв хадред дарарса. Хороси девоси. Тонки как сиписика.

Гудок посмотрел на Буруна. Тот пожал плечами:

— Ему нужна тонкая, стройная в смысле. Вон Жанку позови. И спрячь деньги.

— Понял. — Спрятав полученные деньги, Гудок посмотрел в сторону соседнего столика. За этим столиком сидели четыре девушки примерно двадцатилетнего возраста, одна другой краше. Внимательно оглядев одну из них, Гудок сказал: — Жанна, подойди сюда.

Стройная блондинка в роскошном черном вечернем платье встала и подошла к столику. Улыбнувшись японцу, посмотрела на Гудка:

— Да?

— Тебе как, вообще, японцы нравятся?

— Гудок, мне все нравятся. Он что, понимает по-русски?

— Два-три слова знает. — Гудок посмотрел на японца:

— Как, хорошая девочка?

Японец посмотрел на Жанну, и его улыбка стала еще шире. Поклонился:

— Хороси девоси. Осина хороси девоси. — Снова поклонившись, повторил имя, написанное на его табличке:

— Рюити. Исиро Рюити.

— Очень приятно. — Жанна протянула руку: — Жанна.

— Сана… — Поцеловав ее руку, японец посмотрел исподлобья. — Осина хороси имя. Сана. Осина хороси имя. Идем моя сторика?

— Все, Жанна, иди с ним, — сказал Гудок. — Чао.

— Чао. — Взяв японца под руку, Жанна ушла с ним к его столику.

Японец заказал шампанское, икру и цветы, а чуть позже незаметно сунул за пояс Жанны несколько стодолларовых банкнот. Судя по всему, она ему действительно понравилась.

Исиро Рюити наверняка обладал каким-то особым секретом смешить собеседницу — Жанна то и дело заливалась хохотом. Впрочем, и на японца, и на Жанну, и на ее хохот мало кто обращал внимание, уже давно вовсю играл оркестр, большинство посетителей ресторана танцевало. В зале было шумно, и смех раздавался не только за столиком, где сидели Исиро Рюити и Жанна.

В разгар веселья, поймав взгляд случайно посмотревшего в их сторону Гудка, Исиро Рюити стал делать ему какие-то знаки. Сначала Гудок не обращал на эти знаки никакого внимания, но в конце концов, поскольку японец не прекращал его звать, ему поневоле пришлось подойти к столику.

Кивнув, он спросил у Жанны:

— Чего ему надо? Что-то не в порядке?

— Да все в порядке… — Жанна засмеялась. — Прикольный японец. Бабок у него полно. Он просто хочет с тобой выпить.

— Твоя хороси серовека. — Японец сделал жест, приглашающий сесть за столик. — Осина хороси серовека. Садиси, позаруста. Шампэни, хоросо?

— Ладно, черт с тобой. — Гудок сел. — Раз хорошо платит, выпью с ним.

Махнув рукой, Исиро Рюити попросил подскочившего официанта принести еще один бокал и бутылку шампанского. После того как шампанское было налито в бокал, японец осклабился:

— Рюсикэ — осина хоросо. Са хороси серовека!

Чокнувшись с японцем, Гудок осушил бокал и вернулся к своему столику.

Примерно через час, уже забыв о японце, он решил выйти по естественной надобности в туалет.

Туалеты на этаже, где располагался ресторан, блистали роскошными зеркалами, никелем и латунью и благоухали дезодорантом. В тамбуре у входа дежурил служащий в ливрее, подававший каждому справившему естественную нужду индивидуальное мыло в красивой упаковке и хрустящую накрахмаленную салфетку. Этого служащего, несмотря на уже исполнившиеся ему шестьдесят лет, все звали Володей.

Войдя в туалет, Гудок, не обращая внимания на Володю, который при его появлении подобострастно вытянулся, прошел в основное помещение — туда, где располагались кабинки и писсуары. Здесь было пусто. Встав у одного из писсуаров, он расстегнул ширинку, приготовившись справить малую нужду. Именно в этот момент в помещение вошел японец, тот самый, который предложил Гудку выпить с ним шампанского.

Встретив невольно направленный на него взгляд Гудка, японец поклонился и широко улыбнулся. Машинально ответив на поклон, Гудок тут же отвернулся. Через две-три секунды он вдруг ощутил под левой лопаткой страшную боль. Первая мысль была — схватило сердце. В следующее мгновение в сознании мелькнуло: японец. Но это было последнее, о чем подумал Гудок.

Подхватив обмякшее тело, Исиро Рюити прислушался. В тамбуре было тихо, что означало — Володя ничего не слышал. Собственно, особых звуков и не было, Гудок, умерший почти мгновенно, издал перед смертью лишь слабый стон. Втащив тело в кабинку, убийца закрыл дверь и усадил Гудка на стульчак. Взявшись рукой за пластиковую рукоятку, вытащил все еще торчащее в спине убитого длинное, сантиметров тридцать, тонкое шило. Вытер шило туалетной бумагой и спрятал под рубашку за поясом брюк. Обыскав Гудка, вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, туго набитый валютой всех видов. Из бумажника убийца вытянул пять стодолларовых бумажек, положив его затем туда же, откуда взял. Нажав на рычаг, спустил воду.

Убедившись, что все тихо и в туалете посторонних нет, вышел из кабинки. Осторожно прикрыл за собой дверь.

Войдя в тамбур, улыбнулся.

Володя подал ему мыло в мгновение ока. Вымыв руки и высушив ладони, японец положил на столик пять долларов и вышел из туалета.

Коридор был пуст. Спустившись на лифте в холл гостиницы, человек, назвавший себя Исиро Рюити, прошел к тамбуру главного входа. Получивший от него двадцать долларов швейцар угодливо распахнул дверную створку.

Такси этот человек на улице брать не стал. Не заинтересовался он и стоянкой, где парковались машины гостей отеля «Восточный шатер». Свернув на Плющиху, которую, судя по уверенной походке, он хорошо знал, этот человек, не оглядываясь, прошел два квартала по самой Плющихе. Затем, свернув в сторону, затерялся в лабиринте плющихинских переулков.