Тень невидимки - Андрей Ильин

А если он заболеет? Тогда обратится к врачам, которые не в поликлинике. А где? Надо будет уточнить.

Кто еще может вывести на него? Кто из обслуги, потому что подходы к царям всегда искали через челядь? Личный повар? Вполне может быть. А кто он? И сколько их? И есть ли они вообще или это целый пищевой, заточенный под вкусы «Хозяина» комбинат?

Кто еще? Садовник? Точнее, армия садовников в каждой резиденции, которые… Тьфу!.. Кто еще?

Премьер и весь его кабинет, потому, что это тоже обслуга. Ну, так у нас принято, что все, кто не «Первый», — это обслуживающий персонал. Даже если ты «Третий». Даже если «Второй»! Все всё равно при «Первом» и для «Первого». Ну да, эти встречаются каждый день. Но «Второго» охраняют не меньше, чем «Первого».

Еще? Водители? Ну да, возят. Правда, вряд ли дружат семьями. Это вам не застойные времена, когда генсеки на равных общались с водилами и прочим персоналом и сами за руль садиться не брезговали.

Уборщицы? Вряд ли. Когда-то, может, и были уборщицами тети Маши, а теперь уборкой занимаются клининговые агентства, в которых работают жены и родственники телохранителей.

Стоп! А сами телохранители? Они ведь тоже обслуга! Причем самая близкая. Ближе просто некуда. И что немаловажно, постоянная, потому что охрану как перчатки не меняют. Товар это штучный и редко ротируемый. Телохранитель должен прикипеть к «Объекту», знать его привычки, наклонности, реакции. И не трепаться. А если телохранителей менять…

Нет, телохранитель — величина постоянная! Это тебе не повар, которого вызывают раз в сто лет подержаться за ручку отобедавшего «Хозяина». Эти видят «Объект» каждый день, причем на расстоянии вытянутой руки! Они могут донести информацию, передать письмецо, шепнуть на ушко… Много чего могут!

Пожалуй, охрана… Да, так! С них и нужно начать!

* * *

Резидент смотрел телевизор. Очень внимательно смотрел, профессионально. Сразу на трех мониторах по трем каналам, потому что, освещая одно и то же событие, операторы снимали его с разных ракурсов. А это было очень важно!

«Сегодня состоялась встреча…» — вещал диктор Первого…

«Сегодня в Кремле…» — вторил ему второй канал…

«Встреча прошла…»

Что говорили дикторы, Резиденту было не интересно, равно как сам Президент и его окружение. А вот фигуры третьего и четвертого плана…

Вон тот здоровячок в ладно скроенном костюмчике. И он же с другой камеры. И вон тот… И этот… Теперь выведем их на экран, скопируем и поместим в папочку…

«Президент возложил венок…»

А кто там мелькает на заднем плане? Сюда его — в папочку. И этого… И того…

Лица листались, повторялись, множились. Папки раздувались.

Скоро Резидент знал в лицо всю ближнюю охрану «Объекта». Но это был лишь первый, не особо скрываемый круг обороны. Живой «забор», который затрудняет подходы к телу, заслоняет его от пуль, осколков и излишне настырного народа. А есть еще второй, третий, четвертый круги… Эти в объективы телекамер и официальных фотографов не попадают. И как их вычислить? А куда нынче собирается поехать «Первый»? Или поставим вопрос иначе — куда он не может не поехать? Что там у нас на календарике?

Ага: саммит, парад, открытие чемпионата, громкая премьера, православная служба… Так-так… Ну, на саммит лучше не соваться, там не затеряться, туда допускают лишь проверенных и преданных режиму репортеров, которые умеют «правильно» снимать, чтобы «Первый» выглядел как голливудский герой.

Парад? Интересно. Но там такая толкучка… А вот чемпионат. Там ведь не обязательно в первые ряды лезть, можно и в сторонке постоять. А что? Спорт нынче в чести. Можно и «поболеть»…

Стадион был полон. На трибунах чинными рядами сидели болельщики, по виду курсанты военных училищ и школ милиции, обернутые в разноцветные «фанатские» шарфики. Иногда они вскакивали, словно по команде, размахивали руками и шарфами и кричали какие-то речёвки и угрозы соперникам. Те, в свою очередь, что-то орали в ответ и грозили кулаками. В проходах густо стояли полицейские наряды. Все как на подбор. А что на противоположных трибунах?

Там сидели рядовые болельщики. Всё больше мужчины молодого и среднего возраста. За ними и над ними располагалась правительственная трибуна, но пока еще пустая.

— Вы куда?

— Мне вон туда. Я спортивный фотограф журнала «Футбол энд хоккей». Вот мое удостоверение.

Удостоверение смотрелось солидно — с фотографией, печатями, штампами, росписями и графами продления. Это очень важно, чтобы на документах было много всяких красивых штампиков, потому что обилие синенького внушает доверие.

— Вот еще разрешение на съемку. — Тут печатей, штампов и росписей было втрое больше. — А вот это номер с моим последним репортажем, — протянул фотограф журнал.

Да, фото были. А в конце фамилия, та самая, что в удостоверении. И даже портрет.

Солидный человек.

— А в сумке чего?

— Фотоаппарат и объектив.

— Покажь.

Фотоаппарат был большой. Объектив еще больше — чуть не метровый.

— А чего он такой длинный? — напрягся полицейский, прикидывая, как его можно половчей ухватить и размахнуться.

— Это телеобъектив. Я ведь должен снимать интересные моменты на поле, лица спортсменов и судей крупно. А они вон где.

— Ну да, — согласился полицейский, оценивая расстояние. — И что, прямо лица сможешь?

— Даже глаз или ухо отдельно. Это ведь очень дорогая техника, почти тысячу баксов стоит.

— Скока?!

Названная сумма убеждала больше, чем печати на бумагах.

— Я могу пройти?

— Иди. Ты там поосторожней, а то фанаты, то да сё… А нам потом отвечай.

Фотограф прошел. Выбрал место, вытащил из чехла и собрал штатив, расставил его, привесил мешочек с песком, прикрутил к штативу фотоаппарат, к нему объектив, на который еще что-то нацепил. Глянул в видоискатель. Так, что там?

В объективе замелькали трибуны, люди, лица… Какие-то очень одинаковые. Так, первый к правительственной трибуне ряд… Второй… Третий… Щелк. Щелк… Дама… А эту как сюда занесло? Суровая дама, сосредоточенная. Хотя и вся в помаде… Дедушка… Ну и дедушки должны быть. Обязательно. Правда, сидит он прямо, как будто кол проглотил, и лицо как у Джеймса Бонда в старости.

Так. Еще лицо. Еще… Вот только отчего-то детей не видно. Тут вообще болельщики есть? Или весь стадион?

Вдруг все встрепенулись. На правительственную трибуну взошли главные болельщики. Расселись, о чем-то стали говорить. А почему почти никто на них не оборачивается, не глазеет, а всё больше перед собой и по сторонам глядят? Ведь это так естественно — полюбопытствовать? Когда еще такое счастье выпадет?

На поле, выворачивая головы в сторону вип-ложи, выбежали игроки. Вышли судьи…