То, что вы хотели - Александр Староверов

На стадионе бушевало красочное шоу. Лазеры, музыка, иконы, колокола, Родченко, Кандинский, балет – все, чем могла гордиться огромная угрюмая, но хлебосольная страна. Наизнанку вывернулись, денег не считали, зиму в субтропиках организовали, но приняли с размахом людей доброй воли со всего мира. А эти люди… эти люди… вернее, паханы этих людей, вот прямо сейчас, когда мы мечем им на стол все что есть, хлебосольную Россию нагибают, ставят в коленно-локтевую позицию и…

Царя душил гнев. Это очень страшно, когда русского царя душит гнев, это и раньше страшно было, а сейчас еще страшнее. Красная кнопка-то вот она, всегда под боком, офицер с ядерным чемоданчиком в десяти метрах сидит, только подзови… Самодержец всея Руси встал прямо посреди очередной сцены и начал аплодировать. За ним удивленно поднялся весь стадион. Чего это он, вроде не финал еще? А он яростно бил в ладоши, будто желая прихлопнуть всех этих заокеанских ковбоев. “Они еще пожалеют, еще поймут, с кем связались, суки, – колотя в ладоши, ожесточенно думал царь, – это вам не Калифорния, это, на хрен, Россия, пока вы там апельсины жрали и бабло заколачивали, мы здесь выживали, нам мало надо, гораздо меньше, чем вам, но то, что нам надо, мы всегда получаем, поскольку за ценой не стоим. Терять нам нечего потому что… Не растут у нас апельсины”. Когда после аплодисментов царь сел на свое место, первое, что он заметил, была мигающая бордовым кнопка на планшетном компьютере, спрятанном от посторонних глаз в неприметную нишу. На кнопке было крупно написано: “ЧТО ВЫ ХОТИТЕ”. Второе сообщение, помельче, гласило: “Поздравляем, кнопка тайных желаний активирована”. Царь протянул руку и большим пальцем, с усилием, словно хотел раздавить назойливую муху, нажал на кнопку.

* * *

Крым. На первой странице поисковика в каждой ссылке присутствовало слово “Крым”. “Какой Крым, причем здесь Крым? – удивился самодержец. – Украина уходит, а тут Крым какой-то…” Но на ссылку все-таки кликнул. На самую первую, где было написано: А. Н. Толстой. Роман “Петр Первый”, о флоте и Крыме.

“Зимой будем строить большой флот в Воронеже, – сказал Петр, поднимая покрасневшие глаза. – Завтра нужно взять Азов, Петр Иванович. (Указал чубуком на небольшой залив на западе от устья Дона.) Гляди… Здесь поставим вторую крепостицу. За зиму турки не проснутся в Азовском море, а весной мы приплывем сюда с большим флотом… Гляди – в проливе под Керчью ставим крепость – и все море наше… Строим морские корабли, и – в Черное море. (Чубук летал по карте.) Здесь мы уже на просторе. Крым будем воевать с моря. Крым наш. Остаются Босфор и Дарданеллы. Войной ли, миром пробьемся в Средиземное море”.

“Крым наш”. В этих словах была бешеная энергетика. Царя аж передернуло. “Крым наш, Крым наш, Крымнаш, крымнаш…” – попробовал он на вкус удивительное словосочетание и пришел в чрезвычайное возбуждение. Это было похоже на заклинание, на волшебное “сим-сим откройся”, решающее все проблемы. Это как за два хода до неминуемого мата доску шахматную перевернуть. Некрасиво, не по правилам, но очень эффективно. Особенно если потом еще этой доской ухи заокеанским ковбоям прищемить где-нибудь подальше, в Сирии, например, или Венесуэле. Да, вой поднимется страшный, да, есть риск санкций, в худшем случае девальвируется рубль и обеднеет народ. Но… кто не рискует, тот под шконкой сидит, а он там сидеть не будет. Ни он, ни Россия. Терпеливые многонациональные русские все вытерпят, еще и счастливы станут от того, что в их безрадостной, нищей жизни хоть какой-то смысл появился. Пускай хрен без соли доедают, зато Крым наш! Зато наглые, разжиревшие и зарвавшиеся ковбои ходят теперь с распухшими красными ушами. Ходят и боятся. Нас боятся, с нашим хреном без соли и безрадостной жизнью… Он знает свой народ. Наивный, глупый, угрюмый, жестокий, добрый. Он сам и есть воплощение многонациональных русских. Его Господь помазал на царство и дал ему в руки эту дурацкую смешную игрушку под названием Sekretex. Но не игрушка это, а знак… Знамение!

…Снова встает со своего трона русский царь. Снова начинает аплодировать. Снова подхватывает его аплодисменты олимпийский стадион “Фирташ”. Камера, транслирующая церемонию, показывает его лицо. На этот раз счастливое. Добрые царские глаза ласково смотрят на каждого зрителя. Полтора миллиарда людей по всей земле восхищенно следят за грандиозным шоу. И почти у всех одна и та же мысль: “Какой милый и болеющий за свою страну человек этот русский царь. Ну не может быть плохим глава государства с такими добрыми и счастливыми глазами”.

* * *

Последняя сцена длинного кино у меня в голове оказалась довольно неожиданной. Происходила она на торжественном приеме в Кремле по случаю награждения героев присоединения Крыма, спустя почти год после церемонии закрытия Олимпиады. В Георгиевском зале брутальные мужчины держали грубыми пальцами непривычно хрупкие для них фужеры и неловко закусывали тарталетками с черной и красной икрой. Были здесь и другие мужчины, не такие брутальные, в хороших английских и итальянских костюмах. Эти управлялись ловчее, но лица их омрачала печаль. Тяжелый выдался год, много денег сгорело, а перспективы впереди туманные… Был здесь и русский царь. Все получилось, как он задумывал. Терпеливый народ терпел и был при этом счастлив. Нашлись, конечно, отщепенцы из пятой колонны, но где же их нет? Ничего, повоняют и смирятся…

Царь теперь окончательно превратился в самого могущественного владыку мира. За границей его боялись, на родине боготворили. Среди подданных утвердилась вброшенная пропагандистами и льстящая самолюбию мысль: есть царь – есть Россия, а нет царя – и России нет.

Самодержец поднялся с трона и подошел к скромно стоящему в сторонке чиновнику-разводиле, ненавидящему его всеми фибрами обнаружившейся год назад души. В качестве наказания и легкого троллинга царь назначил его на должность смотрящего за Восточной Украиной и Крымом. Знал, что не одобряет чиновник его лихих геополитических экзерсисов, а все равно назначил. Чиновник, как всегда, справлялся блестяще. Страдал и справлялся. Царю метания продажной шкуры – одаренного сребролюбца – доставляли эстетическое наслаждение.

– А главного-то героя мы с вами наградить забыли, – благосклонно улыбаясь, обратился самодержец к чиновнику.

– Вас? – льстя и заискивая, спросил чиновник, стараясь стать ниже невысокого царя.

– Меня хрен забудешь. Вон, каждый день все мировые СМИ полощут…

– Заказать несколько хвалебных статей? Это легко, вы только скажите. У нас там свои люди везде, и бюджет уже выделен.

– Это понятно, что с бюджетами вы классно научились справляться. Даже не сомневаюсь. Но я сейчас не об этом. Парнишка-то, который Sekretex создал, прозябает, бедняга. А ведь это его изобретение меня на мысль натолкнуло. Так что, если бы не он, может, и не пили бы мы с вами сейчас.

– Ясно. Наградим. Квартиру дадим в центре Москвы, Героя России присвоим.

– Ты себе квартиру присваивай. Да чего я говорю, присвоил, наверное, уже, и не одну. А парнишке… Не знаю, сделай, чтобы у него все было хорошо.

– Совсем хорошо? – уточнил чиновник.

– Совсем. Прямо чтобы лучше некуда. Вот до какой степени. Штука его полезная очень. Нужно поддержать, под нашим контролем, конечно. А то потом, как всегда, будем свои русские изобретения на западе покупать. Понял?