Припарка для целителя - Кэролайн Роу

— Как ты запоминаешь все мои глупые слова? — сказала Ракель. — Но он красивый молодой человек.

— Возможно, рецепт твоей матери для Рехины окажется лучше моего, и если Лука своим обаянием заставит ее есть и облегчит ее меланхолию светло-карими глазами, может быть, она поправится. Успокаивающие травы наверняка помогут. Желаю ему успеха.

Остальную часть утра Лука провел, делая отвары из всех трех трав. Когда они достигли нужной крепости, попробовал их, затем смешал, очень сожалея, что никто не может сказать ему, в каком количестве использовать каждый для микстуры. Результат оказался очень горьким. Он добавил в жидкость чуть-чуть меда и немного вина. Вкус получился странный, но приятный. Чуть подумав, выпил довольно большую дозу. Со сжавшимся сердцем подумал, что может увеличить страдания Рехины, дав ей питье, которое вызовет рвоту или причинит вред.

Вечером, когда Рехина извинилась и ушла в свою маленькую спальню, Лука обратился к домохозяину.

— Сеньор Ромеу, — сказал он, — я невольно заметил, что ваша дочь несчастна до грани заболевания. Позволите мне попытаться помочь ей?

— Помочь ей? — переспросил Ромеу. — Как? Поедете в Афины, убедите ее молодого человека, что ему лучше вернуться сюда и работать, чем воевать и становиться богатым? Если попытаетесь, желаю удачи.

— Сделать этого не могу, — заговорил Лука. — Я травник, а не чудотворец. Но мой учитель обучил меня делать микстуру, которая облегчает душу, излечивает головную боль, возвращает сон и аппетит. Я ходил в холмы и нашел нужные ингредиенты, отварил их и смешал. Пробовал их на всех стадиях, и мне вреда они не причинили.

— Они помогли вам?

— Голова у меня не болит. Я хорошо сплю, хорошо ем, чувствую себя бодрым, поэтому не думаю, что они для меня что-то изменят. Но утром я выпил довольно много, и не ощутил никакого вреда.

— Можете дать Рехине эту микстуру, если она захочет ее принять, — сказал Ромеу. — Только сперва объясните ей, что делаете. Не хочу, чтобы мою дочь обманывали, пусть даже для ее пользы. Хватит с нее мужских обманов.

— Можно попробовать сейчас? — спросил Лука.

Вместо ответа Ромеу поднялся и подошел к лестнице, ведущей к комнате наверху.

— Рехина! — позвал он. — Будь добра, спустись.

Минут через пять несколько взволнованная Рехина спустилась, затягивая шнурки корсажа и поправляя шаль. Глаза ее были красны от слез.

— Мое дорогое дитя, — сказал Ромеу, — Лука хочет дать тебе снадобье, чтобы несколько облегчить твои боль и печаль.

— Как он сможет это сделать? — спросила она глухим голосом. — Папа, это никому не под силу. Мне надоело появляться перед врачами, лекарями и всевозможными мужчинами, которые не понимают, почему я страдаю. Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Прошу вас, сеньора Рехина, — заговорил Лука. — Я глубоко благодарен вашему отцу, и мне больно видеть, как вы страдаете из-за своего горя. Если смогу облегчить его хотя бы немного, уменьшатся и ваши страдания.

— Как вы сможете? — спросила она с внезапной вспышкой гнева. — Думаете, я страдаю от укуса пчелы, к которым можно приложить толченые листья, вывести яд и унять боль? Мои яд и боль глубоко в моем существе, никому не доступные.

— Позвольте мне попытаться, — сказал Лука. — Дайте, по крайней мере, три дня, и потом, если захотите, я больше никогда не заговорю об этом.

— Рехина, позволь ему попытаться, — мягко сказал ее отец.

— Если хочешь, папа, — сказала она, возвращаясь в состояние тупой апатии.

Лука поставил свою корзину на стол и достал из нее заткнутую пробкой склянку. Встряхнул ее, чтобы все хорошо перемешалось, откупорил и наполнил деревянную чашку до краев.

— Вот что я смешал для вас, — сказал он, показывая ей. Поднял чашку и выпил половину. — Ну вот. Видите, я не боюсь пробовать свои лекарства. Окажете мне честь выпить остальное?

— Если потом позволите мне вернуться в мою комнату, выпью.

Рехина выпила микстуру, сделала реверанс обоим и стала подниматься по лестнице.

— Как думаете, она будет принимать это снадобье еще три дня? — спросил Лука.

— Она согласилась, — ответил Ромеу. — И слова своего не нарушит.

— Тогда ей должно стать хоть немого лучше.

— Очень на это надеюсь, — сказал Ромеу. — Потому что, если ей станет хоть в чем-то хуже, вы очень пожалеете, что решили поселиться у меня.

Фортуна все внезапно меняет.

Наутро, спускаясь по лестнице, Рехина двигалась медленно и зевала. Ромеу уже выложил на стол ковригу хлеба, колбасу и большой кусок сыра.

— Дорогая, у тебя усталый вид, — сказал Ромеу. — Ты не спала?

— Спала, папа. Больше чем обычно. Проснулась я всего минуту назад и все еще очень сонная.

— Я рад, что ты спала, дорогая моя. Теперь постарайся поесть.

— Да, папа.

Но хотя Рехина взяла маленький кусок хлеба и немного сыра, она едва прикоснулась к ним, оставила почти все на тарелке.

На другое утро Рехина спустилась немного оживленнее и стала накладывать на тарелку еду. Ромеу глянул на нее и ничего не сказал.

Лука спустился чуть позже нее и, поприветствовав отца с дочерью, обильно наложил на тарелку еды. За едой говорил о погоде, своих пациентах, последних планах Ромеу и связанных с ними трудностях, но, как и хозяин, молчал о том, ест Рехина или нет.

Когда Ромеу спустился в мастерскую, занимавшую почти весь первый этаж дома, Лука задержался за столом.

— Ваш отец замечательно управляется, — сказал он. — Стряпает, содержит в порядке дом. Но меня удивляет, что он не подыскал себе другой жены.

— Моя мать умерла меньше года назад, — сказала Рехина, и глаза ее наполнились слезами. — Папа очень тяжело воспринял этот удар. Думаю, еще не оправился от него.

— Должно быть, она была очень хорошей женщиной, — сказал Лука.

— Мало того, — заговорила Рехина. — Она была очень доброй и честной, но, кроме того, живой, веселой. В доме не смолкали песни и смех. Когда я болела или погода была скверной, мама сидела со своей работой и рассказывала мне лучшие истории, чем у знаменитых поэтов. Я очень тоскую по ней, — сказала Рехина, давясь слезами. — Будь она жива, то поняла бы, как Марк поступит со мной, потому что все видела и хорошо разбиралась в людях. Объяснила бы мне — она пыталась слегка предупредить меня перед смертью — и знала бы, как мне помочь.

Рехина уронила голову на стол и горько зарыдала.

Лука обошел стол и сел на скамью рядом с ней. Обнял ее за содрогающиеся плечи и сжал ее руки, издавая мягкие, утешающие звуки, словно огорченному ребенку. Постепенно всхлипы прекратились, и она успокоилась. Стала искать, чем бы утереть слезы, и он подал ей свой платок.