Эта песня мне знакома - Мэри Хиггинс Кларк

— Нет, совсем нет, — ответил Греко. — Я побывал на множестве судебных процессов и всегда чувствовал незримое присутствие жертв, когда их друзья и родные давали о них показания. Сегодня, когда будут зачитывать официальное обвинение, все присутствующие в зале суда будут вспоминать фотографии Сьюзен, которые видели за это время в газетах. Она оживет в их воспоминаниях.

— Вы не представляете, как я вам признательна за то, что вы отыскали Марию Вальдес. Ее показания и копия чека отца Питера наверняка признают достаточной уликой, чтобы осудить Кэррингтона.

— Я верю, что в конце концов Кэррингтона признают виновным, — ответил Греко. — Для меня большая честь помочь вам, миссис Олторп, и я очень надеюсь, что после сегодняшнего заседания вы обретете немного покоя.

— Я тоже на это надеюсь.

Женщина откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, явно обессиленная. Через двадцать минут машина подъехала к зданию суда.

Коннер Бэнкс успел продрогнуть, пока шел от парковки до входа в Бергенский окружной суд, расположенный в городке Хакенсак, штат Нью-Джерси, хотя был в пальто. Парковка была забита, и единственное местечко, которое ему удалось отыскать, оказалось в самом дальнем углу от входа в суд.

Он прибавил ходу, и Уолтер Маркинсон, утирая влажное от мокрого снега лица, недовольно буркнул:

— Эй, полегче! Я, в отличие от тебя, не пробегаю каждое утро по две мили.

— Прошу прощения.

— Мог бы догадаться захватить с собой зонт.

— Прошу прощения.

По пути с Манхэттена они обсуждали точную формулировку заявления для средств массовой информации. «Мистер Кэррингтон не виновен в преступлении, в котором его обвиняют, и мы докажем его невиновность в суде». Или «Наш клиент категорически утверждает, что невиновен. Дело против него зиждется на допущениях, клеветнических измышлениях и словах женщины, которая двадцать два года спустя опровергла собственные показания, данные под присягой».

«С таким-то развитием событий не исключено, что мы защищаем Джека Потрошителя», — мрачно подумал Коннер.

Ему никогда прежде не доводилось оказываться в центре столь пристально освещаемого прессой дела.

Наконец они оказались под крышей. В этом здании слушалось не одно громкое дело. Здесь судили Джозефа Каллингера из Филадельфии по прозвищу Сапожник, который наводил ужас на весь округ Берген, нападая на женщин в компании своего двенадцатилетнего сына. Последней жертвой, погибшей от его руки, стала двадцатилетняя медсестра — она заехала в дом, который он грабил, чтобы оказать помощь инвалиду, жившему там. Здесь же слушалось дело серийного убийцы Роберта Релдана. Этот малый, красавец из хорошей семьи, один в один напоминал Питера Кэррингтона. Он похитил и убил двух молоденьких девушек. Во время суда, пока никто не видел, он оглушил конвойного, который снимал с него наручники, выпрыгнул из окна, угнал машину и урвал себе еще полчаса воли. Теперь, двадцать или тридцать лет спустя, Сапожник был мертв, а Релдан все еще гнил за решеткой.

«И вполне вероятно, что Питер Кэррингтон проведет остаток жизни вместе с ним», — подумалось Коннеру.

Обвинение должен был предъявлять судья Харви Смит, тот самый, который выдал ордер на арест Питера Кэррингтона. Как Бэнкс и ожидал, когда они с Маркинсоном добрались до зала суда, там уже было полным-полно зрителей и журналистов. В центре внимания репортеров была женщина, сидящая в центральной части зала. Коннер Бэнкс со смятением узнал в ней Глэдис Олторп, мать убитой девушки.

Они с Маркинсоном поспешили проскользнуть в первый ряд.

Было только без двадцати три, но Кей Кэррингтон уже сидела в первом ряду вместе с Винсентом Слейтером. Бэнкса слегка удивило, что на ней был спортивный костюм. Потом он понял или подумал, что понял, причину: Слейтер рассказал ему, что Кэррингтон собирался на утреннюю пробежку, когда пришли его арестовывать.

«Когда он внесет залог и его выпустят, он тоже будет в спортивном костюме, — подумал Бэнкс. — Она хочет показать всем, что они — одна команда».

Сварливое выражение на лице Маркинсона сменилось отеческим добродушием. Нахмурившись, он с сочувственным взглядом похлопал Кей по плечу и ободрительно произнес:

— Не беспокойтесь. Мы разобьем эту Вальдес в пух и прах, как только она выйдет давать показания.

Кей понимала, что дело худо. Уолтер ее недооценил. Бэнкс заметил, как во взгляде Кей, когда она вскинула глаза на Маркинсона, сверкнул гнев.

— Уолтер, не нужно меня утешать, — негромко произнесла она сдавленным голосом. — Я понимаю, с чем мы имеем дело. И понимаю, что на свете есть человек, который лишил эту девушку жизни и который сейчас должен бы находиться в этом зале вместо моего мужа. Питер невиновен. Он не способен причинить никому зла. И я хочу думать, что вы тоже в это верите.

«Блаженны не видевшие и уверовавшие», — крутились в памяти у Коннера Бэнкса слова Священного Писания, когда он подошел поприветствовать Кей с Винсентом.

— Вечером он будет дома, Кей, — заверил ее Бэнкс. — Это я могу вам обещать.

Они с Бэнксом уселись на свои места. Зал постепенно заполнялся. Это было вполне ожидаемо: дело громкое, и многие сотрудники суда пришли послушать.

— Встать, суд идет, — объявил секретарь.

Все поднялись, в зал быстрым шагом вошел судья и уселся на судейскую скамью. Бэнкс провел небольшое исследование, как только ему стало известно, кто будет предъявлять обвинение. Он узнал, что за досточтимым Харви Смитом закрепилась репутация судьи кристально честного, но сурового при вынесении приговора. Максимум, что удастся сделать для Кэррингтона, это затянуть слушания, потому что как только его признают виновным, он прямиком отправится в тюрьму. Когда его отпустят под залог, он сможет хотя бы спать в собственной постели, пока не закончится процесс.

Дело Питера Кэррингтона было не единственным, назначенным к слушанию: в зале находились и другие задержанные, ожидающие предъявления обвинения. Один за другим они представали перед судьей, и секретарь зачитывал обвинительные заключения. В основном дела были пустяковые. Первого обвиняли в предъявлении фальшивых чеков. Второй пытался что-то стащить из магазина.

Питер Кэррингтон был в очереди третьим. Когда его ввели в зал суда в оранжевой тюремной робе и наручниках, Бэнкс с Маркинсоном поднялись и встали по обе стороны от него.

Прокурор Краузе зачитала обвинительное заключение. Когда Питер, глядя прямо на судью, твердо и серьезно заявил, что не признает свою вину, защелкали затворы фотоаппаратов.

Коннер Бэнкс прекрасно видел, что Барбара Краузе мысленно потирает руки, думая о перспективе лично выступить обвинителем по этому делу. Когда должны были объявить сумму залога, она обратилась к судье:

— Ваша честь, обвиняемый располагает неограниченными средствами. Риск того, что он, несмотря на залог, скроется из страны, очень велик. Мы просим, чтобы сумма залога была установлена соразмерно его финансовому состоянию. Также мы считаем нужным отобрать у обвиняемого паспорт, обязать его постоянно носить на запястье электронный браслет и предписать ему находиться в пределах своего дома и прилегающего к нему участка и покидать их исключительно с целью присутствия на религиозных службах, врачебного осмотра или совещания с его адвокатами, при условии предварительного уведомления контролирующих лиц и с их разрешения.