Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 2. Беглец - Генри Лайон Олди

– Получается?

– Лучше, чем у меня. О Марке вообще речи нет…

– Бармен!

Повинуясь жесту военного трибуна, бармен материализовался у столика, будто джинн из сказки. Вообще-то, в баре для заказа требовалось самому подойти к стойке – официанток на крыше не было, а бармен не снисходил к разносу напитков и закусок. Хочешь обслуживания? Спустись вниз, в ресторан, там тебе спляшут качучу с подносами. Но Гай Октавиан Тумидус за те несколько визитов, которые он успел сделать в бар, меняя спутников как перчатки, – о, трибун вызывал у бармена неподдельный интерес. Опять же ягуар…

Ягуар пришел с Марком и Изэлью. В меру упитанный зверь, в самом расцвете сил, хищник лежал у парапета и зевал во всю пасть. Это был единственный посетитель бара, в ком бармен не заподозрил любовника военного трибуна. Ойкумена велика и толерантна, в ней сыщется место любой утехе, любой шалости, но в данном случае воображение бармена давало сбой.

Марк с женой прилетели на Китту пополудни, вскоре после прибытия Тумидусова колланта. Это был частный визит, но высокое начальство хорошо понимало, что значит приглашение знаменитого антиса Лусэро Шанвури, и оформило Марку служебную командировку с открытым сроком завершения. Молодого примипила даже поселили, что называется, «за казенный кошт» в отеле «Макумба», в один из номеров, зарезервированных Министерством обороны. Персонал отеля по уши влюбился в ягуара Катилину, неотлучно сопровождавшего хозяина, и даже попугаи, имплантированные в плечи портье, хором орали при виде пятнистого кота: «Кр-р-расавчик!»

– Мне как обычно, – велел Тумидус. – Моему племяннику…

– Мне – как ему обычно, – вмешался Марк.

– Даме сока, – добавила Изэль. – Яблочного.

– Манго? – бармен наклонился к женщине.

Он боялся офицеров, еще больше он боялся ягуара, что было странно для природного вудуна, уроженца Китты, прекрасно ладящего с животными, пусть даже и хищными. Он очень, очень боялся и все равно ничего не мог с собой поделать. Изэль манила бармена. Она была из женщин, каких воспевают поэты. Украдкой бармен вдохнул аромат волос: темных до синевы, убранных под золотую сеточку. Сетка скрывала не вполне обычную форму головы.

– Папайя? Рамбутан? Гуябано?

Изэль улыбнулась:

– Яблочный, если вас не затруднит. Зверю, пожалуйста…

– Зверю воды, – неприязненно уточнил Марк. – Безо всякого рамбутана. Можете добавить пару капель барменской крови, он любит.

И повернулся к дяде, когда бармена как ветром сдуло:

– Ну?

– Что «ну»? – не понял военный трибун.

– Выкладывай. Ты же нас не сок пить пригласил и не видами любоваться. У тебя на лице написано: «Бегом бегу в глубокую…»

Марк покосился на жену.

– Яму, – подсказала Изэль. – Яма тебя не смущает, милый?

– «Бегу в отхожую яму, кто со мной?» – Завершив сомнительный пассаж, Марк вздохнул с облегчением. – Куда зовете, господин военный трибун?

– Ты знаешь, как умирают антисы?

Молодой офицер не ожидал, что Тумидус ответит вопросом на вопрос.

– Да, – согласился Марк.

– Как они умирают по-настоящему?

– Да.

Марк снова покосился на жену. Это значило: не при ней. Она не в курсе.

– Это хорошо, – кивнул Тумидус.

Хорошего в ситуации было мало, но так ему хотя бы не требовалось ничего объяснять. Учитывая место службы племянника, Марк мог знать что угодно. Если в «чем угодно» нашлось местечко для истинной смерти антисов – тем лучше.

– Ты знаешь про пассажирские колланты?

Марк кивнул:

– Да. Это допрос?

– Он шутит, – напомнила Изэль. – Продолжайте, прошу вас. Я вас совсем не слушаю. Мне просто нравится смотреть, как вы беседуете. Вы оба такие импозантные.

И я не слушаю, зевнул ягуар. Я сплю.

Бармен принес коктейли, сок и воду. Марк щелкнул пальцами, и бармен испарился. Марк так щелкнул пальцами, что было удивительно, как не испарились вода, сок и коктейли.

– Зачем я тебе нужен? – спросил молодой офицер. – Я ведь тебе нужен, правда? Изэль, оставь нас. Не думаю, что дядины замыслы предназначены для женских ушей.

Тумидус взял бокал:

– Ты мне нужен, чтобы дать разрешение. Вообще-то, мне нужна твоя жена.

Слово прозвучало. Нет, два слова. Нет, три: «нужна твоя жена».

– Теперь я точно не уйду, – мурлыкнула Изэль. – Марк, я нужна твоему великолепному дяде. Ты ревнуешь, милый? Ну скажи, что ты ревнуешь!

– Я не ревную. Я боюсь за тебя. Когда моему великолепному, – в устах Марка хвалебный эпитет прозвучал ругательством, – моему предприимчивому дяде кто-то нужен, за жизнь этого человека не дают и ломаного гроша. А за репутацию…

– За репутацию?

В темных глазах Изэли зажегся мечтательный блеск. Женщина подняла высокий стакан с соком, как будто произносила тост:

– За репутацию! Гай, берите меня всю. Я согласна.

– Я не согласен, – буркнул военный трибун. Он ждал трудного разговора, но фарса он не ждал. – Считайте меня замшелым сексистом, но без разрешения вашего мужа, Изэль, я и шагу не ступлю в отношении вас.

– Что тебе, наконец, нужно! – взорвался Марк. – Говори уже!

– Пассажирский коллант, – любезно объяснила Изэль. – Милый, ты стал тугодумом. Ему нужен пассажирский коллант. А для этого твоему дяде нужен астланин. Или астланка, если ты еще ничего не понял. Иначе коллективный антис не сможет взять пассажира.

– Ни за что! Ни в коем случае!

– Милый, ты слишком категоричен. Голову напекло?

– И думать не смей!

– Я и не думаю. Я бездумно соглашаюсь.

– Я запрещаю!

– Он запрещает. – Тумидус накрыл руку Изэли своей. – Извините, разговор окончен. Я ведь сказал, что без его разрешения… Знаете, на его месте я бы тоже не согласился. Зря я все это затеял.

– Мою жену! – бушевал Марк, не в силах успокоиться. Конфидент-поле делало бурю неслышимой для бармена, но тот все равно присел за стойкой, боясь угодить под удар молнии. – Мою жену в свой коллант! Мою жену на «поводок»! Как какую-то…

Да, вздохнул Тумидус. Вот он, самый болезненный момент: «мою жену на „поводок“». Включая астланина в состав коллективного антиса, помпилианец – спрут, чьи щупальца удерживали членов колланта, связывая их воедино, – брал новичка на «поводок». Фактически подчинял, обращал в дозированное рабство, не выше десяти процентов от максимума. Если максимум превращал раба в безвольную куклу, энергетический придаток хозяина, то «десятина» практиковалась в имперской армии повсеместно. Отношения старшего офицера с младшим, декуриона с рядовым солдатом, командира подразделения с подчиненными – все строилось на разной степени дозированного рабства. Безусловное выполнение приказов, скорость реакции на поставленную задачу, коммуникация во время боя – благодаря «десятине» армия и флот Великой Помпилии по праву считались лучшими в Ойкумене. Будь Изэль урожденной помпилианкой, будь она военнослужащей, пройди женщина полный курс вакцинации и тренировок, обеспечивающих идеальное поведение на «поводке»…