Не учите меня жить! - Мэриан Кайз

Они закидали меня советами, как одеться, как накраситься и причесаться, и каждую фразу начинали со слов: «Вот если бы с Дэниэлом пошла я…» или: «Если бы Дэниэл пригласил меня…»

— Надень эти, надень эти, — возбужденно затараторила Шарлотта, выкопав из ящика с нижним бельем кружевные чулки.

— Нет, — отрезала я, отнимая чулки у нее и запихивая их обратно в ящик.

— Но они такие красивые!

— Знаю.

— Так почему ты не хочешь их надевать?

— Чего ради? Это же только Дэниэл.

— Какая ты неблагодарная.

— Неправда. Какой смысл носить их? Баловство одно: кто их увидит?

— Батюшки, — хохотнула Карен, вытаскивая из кучи белья лифчик, — я и не знала, что бывают лифчики такого маленького размера.

— А ну, покажи, — потребовала Шарлотта, отнимая лифчик и сгибаясь пополам от смеха. — Господи боже! Как будто для куклы сшит, для Синди или Барби. У меня в такой только сосок поместится.

— Наверно, у тебя соски с булавочную головку, — заржала Карен, подталкивая ее локтем. — Не знала, что такое вообще бывает в природе. Минус первый размер!

Я металась по спальне с пунцовым от стыда лицом и ждала, когда им надоест надо мной потешаться.

Как только в дверь позвонили, Карен ворвалась ко мне в комнату и щедро опрыскала меня своими духами. У меня сразу же защипало в глазах.

— Спасибо, — пробормотала я, затаив дыхание, пока рассеются парфюмерные облака.

— Не за что, глупая, — ответила она. — Это чтобы от тебя пахло, как от меня. Ты мостишь мне дорогу к сердцу Дэниэла.

— Вот как?!

Затем Шарлотта и Карен долго препирались, кто откроет Дэниэлу дверь, и победила Карен, потому что живет в нашей квартире дольше Шарлотты.

— Входи, — с несоответствующим случаю воодушевлением воскликнула она, настежь распахивая дверь. Карен всегда демонстрирует бурную радость, если Дэниэл рядом, и, вероятно, дверь — не единственное, что она желала бы перед ним распахнуть.

Дэниэл выглядел как обычно, но я не сомневалась, что назавтра мне опять предстоит выслушивать восторги Карен и Шарлотты по поводу его неземной красоты.

Даже забавно, что женщины в нем находят, потому что на самом деле ничего особенного в его внешности нет. Другое дело, если бы глаза у него были синие и пронзительные, волосы — черные, как вороново крыло, рот — пухлый и чувственный, а нижняя челюсть размером с чемодан, так ведь ничего подобного!

У него серые глаза, совершенно обыкновенные, ничуть не пронзительные, — по-моему, серый цвет вообще скучный.

Волосы у него просто никакого цвета — каштановые, как и у меня. Правда, его, должно быть, при рождении погладила по голове добрая фея, и потому его волосы прямые и блестящие, а у меня, увы, вьются мелким бесом, а если попаду под дождь, они встают дыбом, как после химической завивки в домашних условиях.

Он улыбнулся Карен. Он вообще много улыбается, и все, кто находит Дэниэла привлекательным, без конца твердят, какая у него приятная улыбка, чего я понять не могу. Невелика хитрость зубы показывать.

Ладно, допустим, у него все зубы на месте, и даже похоже, будто все свои, притом здоровые и растут не торчком. Ну и что?

Секрет его успеха, как мне кажется, в том, что на вид он симпатичный парень, приличный, дружелюбный, с традиционным, несколько старомодным воспитанием, и со всеми женщинами обращается, как с леди.

В действительности это настолько далеко от истины, что просто смешно, но, когда его девушки начинают это понимать, бывает уже слишком поздно.

— Привет, Карен, — сказал Дэниэл, снова проделывая фокус с улыбкой. — Как дела?

— Бесподобно! — воскликнула она. — Просто замечательно!

И немедля пустилась бесстыдно кокетничать. Она искоса взглядывала на него, загадочно улыбалась, делала понимающее лицо и обнаглела до такой степени, что хозяйским жестом смахнула несуществующую пушинку с лацкана его пальто.

— Привет, Дэниэл, — прощебетала Шарлотта, томно выплывая из своей комнаты. Она тоже в открытую с ним флиртовала, но решительным действиям предпочитала милые, застенчивые улыбки и потупленные глазки. Вся такая зардевшаяся, стыдливая, ясноглазая, свеженькая, наивная девочка, которая ничего крепче молока не пьет и слушается маму.

Дэниэл стоял в нашей маленькой прихожей и улыбался.

Попыткам Карен затащить его в гостиную он воспротивился решительно.

— Спасибо, нет. Внизу ждет такси.

И многозначительно посмотрел на меня, а потом на часы.

— Ты пришел раньше времени, — огрызнулась я, бегая туда-сюда по коридору и пытаясь найти свои туфли на высоком каблуке.

— Вообще-то я пришел вовремя, — мягко возразил он.

— Помнить надо, с кем имеешь дело, — крикнула я из ванной.

— Прекрасно выглядишь, — сказал он, когда я пробегала мимо, и схватил за руку с намерением поцеловать. Шарлотта стояла рядом мрачнее тучи.

— Фу, — поморщилась я, вытирая щеку. — Отстань, ты мне всю красоту размажешь.

Туфли на каблуках оказались в кухне, в проеме между плитой и посудомоечной машиной. Я обулась и встала рядом с Дэниэ-лом. Даже сейчас он был намного выше меня.

— Ты очень красивая, Люси, — с грустью сказала Шарлотта. — Мне ужасно нравится на тебе это золотое платье. Ты в нем похожа на принцессу.

— Верно, — согласилась Карен, улыбаясь прямо в глаза Дэ-ниэлу и удерживая его взгляд намного дольше, чем было необходимо, а он, дамский угодник, и не возражал.

— Правда, они чудесная пара? — спросила Шарлотта, поочередно улыбаясь то мне, то Дэниэлу, то снова мне.

— Ничего не чудесная, — буркнула я, смущенно переминаясь с ноги на ногу на неудобных каблуках. — Мы просто смешны. Он слишком длинный, а я слишком маленькая. Люди подумают, что мы сбежали из цирка.

Шарлотта замахала руками, заспорила, но Карен мне не возразила.

В Карен очень силен дух соревнования.

И с этим она ничего поделать не может, бедняжка. Она из тех, кто никогда не позволяет себе страдать от уныния, никогда не занимается самоедством, никогда не отпускает иронических замечаний на свой счет. В то время как я, наоборот, только этим всю жизнь и занимаюсь. Но она правда так не может, я же вижу.

Карен вообще-то славная, но берегитесь хоть в чем-нибудь перейти ей дорогу, особенно если она выпьет. Тогда ей вообще лучше не попадаться под руку: у нее пунктик насчет уважения и чувства собственного достоинства. Честно говоря, она вообще на этом сдвинута.

Месяца два тому назад ее парень Марк робко предположил, что их отношения, кажется, становятся слишком серьезными. Она едва дала ему закончить фразу, а потом велела выметаться из квартиры и больше никогда не приходить. Она почти не дала бедняге времени одеться. Его трусы так и остались у нас — Карен торжествующе махала ими ему вслед из окна, когда он брел восвояси. Затем купила трехлитровую посудину вина и потребовала, чтобы я сидела рядом, пока она все не выпьет.