Конец света отменяется - Кирилл Кащеев

Парни немедленно и тихо убрались со своего балкона, пока их не заставили затыкать щели бинтом. Близняшки торопливо последовали их примеру. При плотно закрытой балконной двери в комнате немедленно стало жарко и душно, будто не конец мая, а разгар августа, но музыка и вопли прорывались даже через натянутую на голову подушку. Сон исчез, будто его веником смахнули.

– Хватит! – Кисонька отшвырнула подушку и скомандовала сестре: – Собирайся, пошли! Мы целый день в этом пансионате проторчали! Я сейчас мебель пинать начну!

При Кисонькином умении драться ногами это была серьезная угроза.

– Надежда Петровна нас не попалит? – засомневалась Мурка. – Вдруг ей стукнет в голову проверить, как мы спим.

– Она сегодня перед отъездом меня проверяла, – хмыкнула Кисонька. – Думаю, с нее хватит, – подхватила сумку с полотенцами, и девчонки тихонько выскользнули во тьму коридора.

И уже не видели, как брошенная на тумбочке Кисонькина мобила вдруг ожила. Изображение принца в черном и серебре возникло на экране, и в окошке текста стремительно понеслась строка на английском:

«Что вы нашли в этом «знаменитом певце»? Я узнал, его отец очень богат и владеет аквапарком – застрахованным на завышенную сумму, что является серьезным финансовым нарушением! Неужели для вас деньги имеют такое значение, Pussy Cat?»

Текст исчез, и на экране появилась фотография Моти Соболева – с микрофоном в толстых пальцах, обесцвеченными до «викинговской» белизны волосами и в белом костюме, делавшем его еще толще. Фотографию умело обработали в фотошопе: микрофон превратился в громадный ярко-желтый леденец, и Соболев тянулся к этому леденцу… круглым розовым пятачком. Из обесцвеченных волос торчали поросячьи ушки, а к заду белых штанов был приделан закрученный штопором хвостик.

Забитые полотенцами

– Не получится, – досадливо покусывая губу, сказала Мурка.

Они стояли среди деревьев аллеи, в тени, еще более глубокой от сверкающих рядом огней аквапарка. Огоньки бежали вокруг вычурной арки входа, светляками мерцали в листве за оградой, отражаясь в бассейнах и взлетающих выше ограды брызгах, ярких и блестящих, точно кто-то подбросил горсть драгоценных камней. В стеклянном аквариуме будки у входа плавал толстый, усатый и невозмутимый, как сом, охранник. Перед замыкающим вход турникетом маялись не допущенные на вечеринку девчонки, иногда осторожно, как кошки, подкрадывались к будке охранника – и тут же отскакивали, натолкнувшись на его холодный, рыбий взгляд. Пара гопников классического вида лузгали семечки и хохотали, попадая обслюненной шелухой на юбки девчонок. Те делали вид, что не замечают, но старались держаться от гопников подальше. Стать еще одной в этой толпе жаждущих Мурке не хотелось.

– Через стену перебраться – нас внутри охранники попалят. Сразу ж видно, что нам еще нет восемнадцати! – зло фыркнула Мурка.

– Ну и пусть! – неожиданно легко отмахнулась от аквапарка Кисонька. – Хоть на обычный пляж сходим, и то маленький кусочек счастья! – Она повернулась и побежала по ведущей к морю темной аллее.

Мурка бросила сожалеющий взгляд в сторону аквапарка: впервые в жизни нашлась вечеринка, на которую ей по-настоящему захотелось! И вот именно на нее и нельзя!

– Когда нам уже исполнятся эти треклятые восемнадцать! – Она догнала сестру. – А то сплошные неприятности из-за возраста: хоть в работе, хоть в чем!

– Восемнадцать? Не хочу! – Кисонька резко мотнула головой, так что собранные в хвост рыжие волосы заскакали по плечам. – Липосакцию делать, подтяжки, ботокс колоть… Бррр! Кошмар!

– Сдурела? – удивилась Мурка. – В 18 еще не надо ни липосакцию, ни ботокс…

– Ну, знаешь, – Кисонька пожала плечами. – Сперва тебе 18, потом снова 18, потом еще 18… а потом сразу уже шестьдесят, и надо колоть ботокс! Зачем торопиться, если все равно никуда не денешься?

Асфальт серебрился под ногами, на плечах, руках, лице плясали кружевные лунные тени листвы. Запах моря становился все сильнее, и вот оно уже показалось впереди: темное, неспешно шумящее, дышащее, расчерченное лунной дорожкой от пустынного пляжа и до самого горизонта. Воздух пах свежестью, йодом, прохладой… а Мурка вдруг остро и неожиданно занервничала. Огляделась по сторонам. Впереди море и пустой пляж, позади пустынная дорога, но тревога не проходила.

– Не хватало тут на какого-нибудь нарваться, – проворчала она, выскакивая на пляж.

Только насмотревшиеся боевиков барышни-цветочки думают, что девчонки, занимающиеся боевыми искусствами, запросто отобьются от любой шпаны! Настоящие «рукопашники» знают, что возраст, вес и количество противников на самом деле имеют значение, и если на тебя набрасывается агрессивный и крепкий парень, то лучший боевой прием – быстро делать ноги! А еще лучше – не лезть в места, где такие водятся! Они обычно и не лезли – что им, приключений мало? Просто день сегодня выдался дурацкий, нужно хоть что-то хорошее!

– Вся шпана у аквапарка, – стаскивая шорты и вешая их на перекладину пляжного «грибка», успокоила ее Кисонька. – Главное, ребятам не проговориться, что мы без них на пляж бегали.

– Как бы мы их с собой взяли? Катька в одной комнате с Надеждой Петровной, и к Вадьке мама запросто может сунуться. – Мурка закрутила волосы на затылке и побрела по дну, коленями раздвигая серебряные блики лунной дорожки. Азовка – не Черное, тут мало дойти до моря, надо еще долго идти по морю, пока воды окажется достаточно, чтоб хотя бы не цепляться коленками за дно! Наконец вода поднялась чуть выше пояса, и Мурка нырнула. Уже остывшая вода обняла ее, и тревога, усталость, раздражение отпустили враз, будто смытые волнами. Лунное серебро вокруг и звездное серебро над головой, и даже доносящаяся из аквапарка музыка стала легкой и радостной. Мурка рассмеялась, брызнула водой в лицо плывущей рядом сестре и сильными гребками рванула по сверкающей дорожке в погоню за луной. Буек темной кляксой маячил впереди. Туда и обратно, и все!

Будто стальные зажимы защелкнулись у нее на щиколотках. Рывок! Вода сомкнулась над головой, рассыпавшиеся волосы всплыли, как водоросли, и наступила кромешная, непроницаемая тьма. Вода окружала, точно черные, гладкие стены, Мурка перестала понимать, где верх, где низ – только вода и тьма, тьма! Она рванулась к поверхности… и ударилась о песчаное дно! Взбаламученный песок начал медленно подниматься – жуткое темное облако всплывало во мраке. Мурка забилась, пытаясь оттолкнуться от дна – это Азовское море, пара гребков и ты выплывешь! Страшная тяжесть навалилась на нее. Скользкие тюленьи ласты сжали плечи – тюлени в Азовском море? Острое колено вдавилось ей в живот, прижимая ко дну – камень уперся в позвоночник, полоснув дикой болью. У тюленей не бывает коленок, это человек! Человек навалился на нее и держит! Легкие просили воздуха, тело требовало: дай глотнуть, дай! Сейчас в горло хлынет морская вода, и она утонет в Азовском море… на глубине меньше двух метров!

Мурка дернулась, пытаясь достать нападающего коленкой в пах. Но вода! В ударе не было никакой силы, коленка просто скользнула по чьей-то голой ноге – рассмотреть противника в кромешном мраке девочка не могла. Он давил на нее всей массой, упирался в предплечья, не давая поднять руку… Мурка резко прогнулась в позвоночнике, точно встала на мостик. Вода покладисто скользнула под спину, толкнула вверх. Нападающий всплыл вместе с Муркой, но тут же оплел ее ноги своими, потащил обратно, на дно. Его руки соскользнули с плеч, но сильные пальцы сомкнулись на горле и сдавили, как ошейником.